Вечером, несмотря на то что это было первое представление, зал был полон. Итальянская толпа, в полную противоположность нашей, никогда не пойдет слушать неизвестную музыку. Никогда! Особенно в Неаполе, где жизнь — сплошное счастье, удовольствие, ощущения, и где больше всего боятся, как бы скука не испортила несколько часов. Обитателям этой самой красивой на свете страны нужна жизнь, подобная их небу с пылающим солнцем, подобная их морю, в волнах которого отражается солнце. Но после того как установлено, что произведение заслуживает всяческих похвал, после того как составлен список отрывков, которые следует слушать, и тех, во время которых можно прогуливаться по театру, — о, после этого на спектакль рвутся, зал переполнен, в публике давка; однако такая мода возникает только на шестом или восьмом представлении. Во Франции в театр ходят, чтобы показать себя, в Неаполе в оперу идут, чтобы наслаждаться.
Что касается клакеров, то о них не может быть и речи: эта язва еще не поразила театр, этот червь не подточил еще прекрасные плоды. У автора только те билеты, которые он купил, только те ложи, которые он снял. Авторам и артистам аплодируют только тогда, когда партер считает, что они этого заслуживают, за исключением дней гала-спектаклей, когда, как мы уже говорили, мнение публики подчиняется мнению двора, когда в зале нет короля — мнению королевы, в отсутствие королевы — мнению дона Карлоса, и так вплоть до принца Салернского.
Ровно в семь часов в ложах, предназначенных для королевской семьи, появились привратники. В то же мгновение поднялся занавес, и с первым ударом смычка началась увертюра.
Увертюра была потеряна, сколь бы хороша она ни была. Я сам, первый, несмотря на мой интерес к автору и его произведению, был больше занят двором, которого я не знал, чем начавшейся оперой.
Адъютанты завладели ложей перед сценой; молодая королева, королева-мать и принц Салернский заняли следующую ложу; король и принц Карл разместились в третьей, а граф Сиракузский, изгнанный в четвертую ложу, и в театре оказался в изоляции, определявшейся немилостью к нему при дворе.
Увертюра, хотя ее едва слушали, казалось, благоприятно расположила публику. Увертюра в опере — как предисловие к книге: автор объясняет в ней свои намерения, обозначает персонажей и заявляет о своем таланте. Увертюра к "Ларе" отличалась мощной и яркой инструментовкой, скорее немецкой, нежели итальянской, новыми и приятными мотивами, которые публика надеялась вновь услышать по мере развития действия, и, наконец, глубоким знанием возможностей оркестра.
