Мария взяла зонтик, присела в реверансе перед домовладельцем и последовала за своим хозяином.
На следующий день домовладелец тщетно ждал визита милорда Блумфильда; он ждал весь следующий день, он прождал целую неделю — милорд Блумфильд не появился. Бедняга-владелец обошел все гостиницы Неаполя — англичанина под таким именем там никто не знал. Но как-то раз вечером, попав случайно в театр Фьорентини, дон Бернардо увидел актера, как две капли воды похожего на неуловимого милорда. Он справился в дирекции и узнал, что двойник сэра Блумфильда замечательно играет роли англичан. Поинтересовавшись, не был ли случайно этот артист связан с доном Филиппо Виллани, он узнал, что те не только были близкими друзьями, но что артист ни в чем не мог отказать дону Филиппо, который писал о нем хвалебные статьи в "Ученой крысе" — единственной литературной газете Неаполя.
Благодаря тому, что его состояние увеличилось, дон Филиппо смог найти пристойное жилье, за которое он, чтобы не возбуждать подозрений владельца, заплатил за один срок вперед. К тому же он приобрел кое-какую мебель первой необходимости.
Между тем шестисот дукатов, оказавшихся в руках человека, столь уверенного в своем будущем, должно было хватить ненадолго; но аккуратность, с которой дон Филиппо осуществил последние платежи, обеспечила ему некоторый кредит, и потому, когда шестьсот дукатов закончились, он сумел раздобыть под вексель еще сто пятьдесят.
Эти сто пятьдесят дукатов были потрачены, как и остальные; дукаты исчезли, но вексель остался. Есть две вещи, которые не пропадают никогда: благодеяние и вексель.
У каждого векселя есть срок платежа: срок платежа векселя дона Филиппо наступил, вслед за тем явился заимодавец, за ним — судебный исполнитель; закончиться все это должно было на следующий день описью имущества.
В тот же вечер дон Филиппо явился домой нагруженный изумительным старинным фарфором — китайским и японским; однако это были всего лишь черепки. Правда, как говорит Жокрис, разбиты они были как надо.
Тут же с помощью служанки дон Филиппо пододвинул буфет к входной двери, расставил на нем фарфор и улегся спать в ожидании дальнейших событий.
Предугадать их было нетрудно; на следующий день, в восемь часов утра, судебный исполнитель постучал в дверь; ему никто не ответил; он постучал еще раз, по-прежнему — молчание; в третий раз — тишина.
Исполнитель удалился, решив заручиться помощью комиссара полиции и слесаря. Затем все трое вернулись к дому дона Филиппо. Исполнитель вновь попытался достучаться, но столь же безуспешно, как и в первый раз. Тогда комиссар дал слесарю разрешение вскрыть дверь. Слесарь вставил в замок отмычку: язычок поддался. Тем не менее что-то мешало открыть дверь.
