Россини встал и поклонился публике.
Барбайя замертво рухнул в кресло. Примадонна, тенор и все остальные бросились к нему. Сначала решили, что у него случился апоплексический удар.
Россини, огорченный тем, что шутка приняла столь серьезный оборот, подошел к нему по-настоящему обеспокоенный.
Но, увидев его, Барбайя подпрыгнул, словно лев, и завопил еще сильнее:
— Поди прочь, предатель, не то я за себя не ручаюсь!
— Посмотрим, посмотрим, — с улыбкой сказал Россини, — нельзя ли как-нибудь поправить положение?
— Как поправить, убийца? Завтра — премьера.
— А если примадонна заболеет? — прошептал Россини на ухо импресарио.
— Это невозможно, — таким же шепотом ответил тот. — Она ни за что не захочет навлечь на себя месть публики, которая способна забросать ее лимонами.
— А если вы ее немножко попросите?
— Бесполезно. Ты не знаешь Кольбран.
— Я думал, вы с ней в прекрасных отношениях.
— Вот именно.
— Вы позволите мне попробовать?
— Делай что хочешь, но предупреждаю — ты только напрасно потеряешь время.
— Быть может.
На следующий день на афише Сан Карло можно было прочесть, что первое представление "Отелло" переносится из-за болезни примадонны.
Неделю спустя "Отелло" играли на сцене.
Сегодня весь мир знает эту оперу, нам более нечего добавить. Россини хватило недели, чтобы заставить забыть о шедевре Шекспира.
После закрытия занавеса Барбайя, плача от волнения, повсюду разыскивал маэстро, чтобы прижать его к сердцу. Но Россини, несомненно под влиянием скромности, которая так к лицу триумфаторам, скрылся от оваций толпы.
На следующий день Доменико, горя нетерпением принести гостю свои поздравления, позвал суфлера, исполнявшего при нем обязанности лакея.
Суфлер явился.
— Ступай к Россини и попроси спуститься ко мне, — сказал ему Барбайя.
— Россини уехал, — ответил суфлер.
— Как уехал?
— Уехал в Болонью, на рассвете.
— Уехал, не сказав мне ни слова?
— Да нет, он просил передать вам прощальный привет.
— Тогда спроси у Кольбран, могу ли я подняться к ней.
— У Кольбран?
— Да, у Кольбран. Ты, что, оглох сегодня утром?
— Простите, но Кольбран уехала.
— Быть того не может!
— Они уехали в одном экипаже.
— Несчастная! Она покинула меня, чтобы стать любовницей Россини.
— Простите, сударь, она его жена.
— Я отомщен! — воскликнул Барбайя.
