Но, несмотря на тонкие ораторские приемы, используемые честным импресарио, чтобы напомнить своему гостю о взятом им на себя обязательстве, брошенные им вскользь слова производили на маэстро то же впечатление, какое оказали на пиру Валтасара три ужасных слова. Поэтому Россини, прежде терпевший присутствие Барбайи, попросил его не появляться больше за десертом.
Между тем месяц шел за месяцем, либретто было давно готово, но ничто не предвещало решимости композитора взяться за работу. Обеды сменялись прогулками, прогулки — поездками за город. Благородный маэстро делил свой досуг между охотой, рыбалкой, верховой ездой, но ни о единой ноте не было и речи. Раз по двадцать в течение дня Барбайя испытывал приступы гнева, нервные судороги, непреодолимое желание поскандалить. Однако он сдерживался, ибо больше чем кто-либо верил в несравненный гений Россини.
В течение пяти месяцев Барбайя с образцовым смирением хранил молчание. Но утром в первый день шестого месяца, увидев, что времени больше нет и что невозможно по-прежнему соблюдать осторожность, он отвел маэстро в сторону и завел с ним следующий разговор:
— Ну, мой дорогой, знаешь ли ты, что до назначенного срока осталось всего двадцать девять дней?
— До какого срока? — спросил Россини с изумлением человека, которого принимают за другого, а потому спрашивают о том, о чем он и понятия не имеет.
— До тридцатого мая.
— До тридцатого мая?
Последовала немая сцена.
— Разве ты не пообещал мне новую оперу к этому сроку?
— A-а! Я пообещал?
— Нечего разыгрывать удивление! — воскликнул импресарио, чье терпение было на исходе. — Я выждал положенное время, рассчитывая на твой гений и поразительную легкость в работе, дарованную тебе Богом. Больше я ждать не могу: мне нужна опера.
— Нельзя ли аранжировать какую-нибудь старую, переделав название?
— Ты так думаешь? А артисты, которые нарочно ангажированы, чтобы играть в новой опере?
— Наложите на них штраф.
— А публика?
— Закройте театр.
— А король?
— Подайте в отставку.
— Все это справедливо до определенной степени. Ни артисты, ни публика, ни сам король не могут заставить меня сдержать обещание, но я дал слово, сударь, а Доменико Барбайя всегда держит свое честное слово.
— Ну, тогда другое дело.
— Значит, ты обещаешь мне начать завтра?
— Завтра — невозможно, у меня рыбалка в Фузаро.
— Хорошо, — ответил Барбайя, засунув руки в карманы, — не будем больше говорить об этом. Я решу, что мне делать.
И он удалился, не прибавив больше ни слова.
