Алье указал нам на приближение грозы и призвал нас не задерживаться более с началом осмотра. В первую очередь мы направились к Кикенгронь; эта башня, стоящая в отдалении, была возведена — по словам одних, Аршамбо Великим, по словам других, Людовиком I — с пренебрежением к правам жителей города. Дорожа своими привилегиями, горожане вступились за них с оружием в руках, но строитель башни поднялся вместе со своими солдатами на прилегавшие к ней укрепления и, нацелив метательные орудия на недовольных, с высоты крепостных стен крикнул им: «Она будет построена, кто бы там ни брюзжал!» Так вследствие негодования народа это творение деспотичного властителя было наречено именем, сохранившимся до наших дней.
Тем временем наше внимание призывал к себе остов гигантского замка; мы направились в его сторону и обнаружили, что его старые развалины сплошь заселены бедняками-крестьянами, подобно воробьям и ласточкам нашедшим себе прибежище во всех уголках феодального донжона, где можно было свить гнездо. Как и повсюду, самые сильные устроили себе самые лучшие жилища.
Подняв голову, чтобы на глаз оценить высоту башен, я увидел на самом верху одной из них какое-то животное, казавшееся мне удивительно похожим на кролика. Я обратил на него внимание Жадена, но тот, считая что для такого четвероногого это место совсем неподходящее, стал утверждать, что там сидит кошка. Поскольку между нами завязался спор, я, чтобы положить ему конец, вскинул ружье и прицелился; прозвучал выстрел, и зверек замертво упал к нашим ногам: это оказался кролик.
Мы начали с еще большим жаром обсуждать, как могло случиться, что животное этой породы, которое обычно роет себе норы в земле, в Бурбон-л'Аршамбо, напротив, выбрало самую высокую точку замка, чтобы устроить там свое жилище. В это время какой-то крестьянин, заявив о своем праве собственности на убитого кролика, рассеял наше недоумение. Он оценил покойника в двадцать су; мы дали ему тридцать, и за эту переплату выслушали от него следующую историю.
Кое-кто из беднейших обитателей древнего поместья герцогов Бурбонских, видя, что верх каждой из башен замка представляет собой прочную площадку окружностью в тридцать — сорок шагов, решили использовать это дарованное им Богом пространство между землей и небом. И потому они натащили туда в корзинах, коробах, мешках — словом, во всех вместилищах, какие только им удалось раздобыть, плодородную землю, позаимствованную ими на равнине; затем, когда все три верхние площадки башен были покрыты этой самодельной почвой, они провели сев; солнце благословило их урожай, и они собрали такое количество зерна, что хлеба им хватило на весь год.
