Выслушав этот рассказ, я обратил внимание Жадена на то, что полчаса, испрошенные у нас на приготовление ужина нашим хозяином, давно истекли, и мы попрощались с г-ном Зени, высказав ему свое восхищение всеми его машинами.
По пути в гостиницу мы повсюду сталкивались с большими скоплениями людей; казалось, Кон пребывал в необычайном волнении. Всякий добропорядочный провинциальный город должен засыпать к девяти часам вечера, а сейчас было около десяти, однако все городские лавки были открыты и все жители города толпились на улицах. Мы осведомились о причине такого из ряда вон выходящего оживления и услышали, что доктор М., тот самый, кого обвиняли в отравлении жены и дочери, только что покончил с собой в тюрьме, вскрыв себе бедренную артерию. Эта новость восстановила в наших глазах репутацию Кона. Подобное событие в самом деле способно было удерживать город с шеститысячным населением в состоянии бодрствования на полчаса больше обычного.
Вернувшись в гостиницу, мы встретились с Амбруазом R, уже знавшем о нашем приезде и поджидавшем нас. Мы предложили ему поужинать вместе с нами, но он отказался — ему только что пришлось по требованию властей опознавать труп доктора М., и это зрелище лишило его аппетита.
На наш вопрос, как случилось, что он оказался замешан в этом ужасном деле в качестве свидетеля, Амбруаз рассказал нам одну из тех странных историй, в которых причудливым образом проявляется испорченность и слабость человеческой натуры.
Доктор М. жил в деревне, расположенной в двух-трех льё от дома Амбруаза. С давних пор, еще в школе, они были почти что друзьями и продолжали встречаться позднее, насколько это позволяли разделявшее их расстояние и их взаимные дела.
Доктор женился на здешней молодой девушке, принесшей ему в приданое сто тысяч франков, которые по брачному контракту должны были отойти к мужу, если жена умрет раньше него и бездетной. Через десять месяцев молодая женщина родила дочь, и доктор казался счастливым мужем и отцом.
Прошло три года. Внезапно пронесся слух, что г-жа М. скоропостижно скончалась. Как это принято в провинции, все сбежались к дому умершей и нашли мужа в отчаянии: он сжимал в объятиях дочь и повторял, что только она одна может заставить его продолжать жить.
Спустя три месяца ребенок в свою очередь заболел и, несмотря на неустанные заботы отца, умер. Последующие три месяца на десять льё кругом все только и говорили о несчастьях, постигших бедного доктора М. Он долгое время не появлялся даже у своих ближайших друзей, а когда его, наконец, увидели снова, все сочли, что бедняга страшно изменился. Впрочем, проявляемое всеми участие к нему оказалось весьма полезным для его благосостояния — менее чем за год практика доктора удвоилась.
