Имена некоторых из них малоизвестны, но присутствия этих людей в подобную минуту достаточно, чтобы знать о них.
Это было все, что осталось у Наполеона от той свиты, состоявшей из императоров, королей, принцев и маршалов, которая окружала его в Эрфурте.
Герцог Виченцский и генерал Флао были посланы им с поручениями.
Наполеон на минуту остановился на крыльце, обвел глазами всех, кто его окружал, печально улыбнулся, затем быстро спустился вниз, на каждой ступеньке пожимая протянутые к нему руки; потом он подошел к солдатам и знаком показал, что хочет говорить. Все приготовились слушать его. И тогда тем самым проникновенным голосом, каким он произносил свои воззвания при Маренго, Аустерлице и у Москвы-реки, император обратился к гвардии:
«Солдаты моей старой гвардии! Я прощаюсь с вами. В течение двадцати лет я постоянно шел с вами дорогой чести и славы. В эти последние дни, как и во времена наших успехов, вы не переставали быть образцом отваги и верности. С такими людьми, как вы, наше дело не погибло, но война была нескончаемой, это была гражданская война, и она принесла бы Франции лишь еще большее несчастье; и потому я пожертвовал всеми нашими интересами во имя интересов родины. Я ухожу, вы же, друзья мои, продолжайте служить Франции; ее счастье — единственное, что меня заботит, лишь одно оно всегда будет предметом всех моих желаний. Не сожалейте о моей участи; если я согласился жить дальше, то лишь для того, чтобы еще послужить вашей славе: я хочу написать о великих делах, которые мы совершали вместе. Прощайте, дети мои, я хотел бы каждого из вас прижать к своему сердцу. И я еще раз поцелую ваше знамя…»
И тут голос ему изменил; он прижал знамя к лицу, и оно скрыло и осушило его слезы. Вокруг слышались лишь рыдания. Все эти мужчины плакали, словно дети, только что потерявшие своего отца!
Однако голос императора послышался снова:
«Еще раз, прощайте, мои старые товарищи! Храните память об этом поцелуе в ваших сердцах!»
С этими словами он бросился в карету, где его ждал маршал Бертран. Карета тронулась, и Наполеон скрылся с глаз своих товарищей по оружию.
Мы встретимся с ним на острове Эльба!
Добавим, что показывал нам дворец, и древний, и современный, начиная с покоев, где Франциск I посетил умирающего Леонарда да Винчи, и кончая комнатой, где император подписал отречение[2], г-н Жамен, автор книги о Фонтенбло, из которой мы позаимствовали множество полезных сведений.
Потом он повел нас в приходскую церковь Авона и показал нам могилу Мональдески, которую, имея при себе записки отца Лебеля, мы все равно нашли бы у подножия кропильницы, если бы даже чья-то рука, скорее благочестивая, чем искусная, не начертала бы на могильной плите короткую эпитафию:
