— Не знаю. Охранник проболтался, что весной сорок четвёртого, когда фронт подошёл к Одессе, его дедушка оставил семью и ушёл с румынами.
— Он сотрудничал с оккупантами?
— Кто теперь скажет правду. Он долго кочевал, пересёк океан и перебрался к американской родне. В семидесятых, при Брежневе, он восстановил связь с сыном.
— Отцом охранника?
— Какой ты догадливый.
Не спеша, через Привокзальную площадь мы вышли к стоящему в лесах зданию афонского подворья. Поговаривали, что после капитального ремонта, восстановления крестов на куполах и освящения храма, в нём в третий раз откроет двери Свято-Пантелеймоновский мужской монастырь.
«Не мешало бы Грише туда перебраться», — подумал я, вспомнив заметку в газете, что, не дожидаясь окончания ремонта, несколько монахов Свято-Успенского мужского монастыря оборудовали себе там кельи. Настроение испортилось, когда подтвердилось, что Гриша ведёт с Софьей доверительные беседы, и она в курсе всех его дел. Сохраняя невозмутимость, я поинтересовался:
— Охранник контактирует с заокеанскими родственниками?
Софья недоуменно пожала плечами и странно улыбнулась, усиливая возникшее подозрение.
«Ограничиваются ли они беседами?» — укололо сердце недоброе предчувствие.
До Софьи дошло, что она наговорила лишнее; она сменила тему и оживлённо заговорила об искусственном оплодотворении, — я слушал её невнимательно, переваривая новую информацию. Так мы дошли до угла и пересекли Ришельевскую. Зашли в подъезд. Мусорная гора выросла и переросла в горный хребет. Дворовые кошки пресытились пищевыми деликатесами и с душевной щедростью, возможной только при изобилии, пригласили к трапезе приятелей из соседних дворов. Веселье было в разгаре, случайные прохожие участников пиршества не спугнули. Мы молча пересекли двор, поднялись на второй этаж и вошли в квартиру. Несмотря на позднее время, Гриша отсутствовал.
— Дорош предупредил, что заночует в санатории, — пояснила Софья.
— То, что ты раскопала, весьма интересно. Ты, как заправский детектив. Шерлок Холмс в юбке, — скрывая волнение, польстил я, и с еле заметной ухмылкой поинтересовался. — Когда тебе удалось его расколоть?
— Вчера, перед твоим приходом.
«Действительно, — быстро прикинул я, — был у них вчера шанс пообщаться. Я ушёл с работы часа в два, заехал к Дубовцеву. Как обычно, сразились в шахматы. Перед приходом Светы вышли на улицу и славно прошлись по городу». — Я припомнил бары, посещаемые «на пятьдесят граммов», на Конной, Большой Арнаутской и дважды на Ришельевской. — «Софа права: домой я вернулся часам к восьми, и у них было достаточно времени для доверительного общения».
