Пиво полностью не выветрилось, и я не в состоянии был ей оппонировать, но наглый план был настолько прост, дерзок и гениален, что лучшие разведки мира, прослушав его, предложили бы Софье пожизненную стипендию.
— Ну, что скажешь? Согласись, другого выхода нет. — Молчание мужа плутовка восприняла как одобрение своего замысла, и по своему усмотрению продолжила расставлять фигуры на воображаемой шахматной доске. — Ты принимаешь предложение Салмана и выезжаешь в Париж. Где-то на полпути, а, может, непосредственно в парижском аэропорту, мы пересаживаемся на любой, вылетающий в Америку, самолёт. В одном кармане у нас французская виза, в другом — американская. Оформление студенческой визы займёт несколько месяцев. Поэтому для отвода глаз, на радость Салмана и на его деньги мы дружно учим французский язык.
Гриша расплылся в самодовольной улыбке. Как само собой разумеющееся, на столе появились три хрустальные рюмки, и в знак одобрения хитроумного замысла незнамо как появившаяся новая водочная бутылка сама сняла с себя крышку и проделала известную процедуру. Гриша поднял рюмку, и в поисках моральной поддержки посмотрел на меня.
— Чтобы полегчало? — изрёк он дежурный тост, намекая на дурное самочувствие.
Я недовольно сморщился и молча приподнял рюмку — после вчерашних событий, отсутствовало желание поддерживать разговор. Тягостное настроение передалось руке с чаркой, камнем застывшей на полпути в воздухе.
— Мужчина с рюмкой. Вариант памятника «женщина с веслом», — ляпнула Софья.
Я и бровью не пошевельнул — чёрт с ней, пусть выкаблучивается. Вяло опустил руку, но рюмка, выскользнула из пальцев, и ни капли не расплескав, самостоятельно продолжила висеть в воздухе. Гриша не уразумел, что в невесомости её удерживают сверхъестественные силы, разуму не подвластные. Не мудрствуя лукаво, он повторил тост.
— За здоровье!
— Тост актуальный, — съязвила Софья и осуждающе глянула на супруга: «Опохмелись».
Гриша, решив, что Софья обратилась к нему, лихо опрокинул рюмку, вытер большим пальцем губы и удовлетворённо крякнул: «Хороша зараза!» — Лицо мазеповца расплылось в самодовольной улыбке.
Я тяжело вздохнул, подхватил рюмку, продолжавшую одиноко висеть в воздухе, махом опорожнил и… схватился за горло, обожжённое крепким домашним рассолом. «Ну и шуточки у вас, пан гетман!»
Гриша удивлённо на меня посмотрел и участливо застучал кулаком по спине.
— Не в то русло пошла, родимая?
Я косо на него глянул, вспомнил слова Дубовцева, что чашу с ядом подносят только друзья, но не высказал думку вслух, понюхал напиток в Софьиной рюмке, на всякий случай, коснулся языком и, убедившись в подлинности напитка, залпом выпил. Пшеничная водка мягко легла на душу.
