— Куда спешишь?! На пожар торопишься, что ли? Почему перестал качать? Дай Васюточке заснуть!
Кешка косил глаза на хозяйскую кровать и думал: «Сама — спать, а я — качай! Вот удеру, не поспит несколько ночей, так узнает, как его укачивать. У, Ведьма!»
Время было позднее, сон одолевал, глаза слипались. Подпасок задул лампу, лег на пол и нехотя дергал уставшей рукой за шнурок. Сквозь дрему он все реже и реже слышал ненавистное «рук-рук» и вскоре уснул.
В двухстах шагах от строений, принадлежавших Ивану Хватову, стоял дом с надворными постройками его младшего брата Петра. Сейчас, когда скрывавшиеся в сопках партизаны совершали смелые набеги на железнодорожные мосты и другие важные объекты, находившиеся в руках белогвардейцев, он, как и старший брат, боялся жить на заимке и лишь изредка навещал ее, чтобы посмотреть, как ведется хозяйство. А сам в это время распродавал добро, скупал драгоценности и золото и одной ногой стоял в Никольск-Уссурийске, а другой — в Харбине.
В эту ночь в доме Петра Хватова было тихо, только со стороны конюшни изредка доносился слабый цокот копыт — это лошади в стойлах переступали на дощатом полу.
У амбара виднелась пристроенная глинобитная сараюшка с вмазанным небольшим стеклом. В ней у стены стоял деревянный топчан, сколоченный из шершавых досок. На нем валялось старое пальто, служившее Лу постелью. Мальчик охотно жил в сараюшке, чувствуя себя здесь свободнее. В хватовском доме он боялся сделать лишний шаг и, если его не звали, никогда не заходил даже на кухню.
Лу серьезно отнесся к побегу. Еще с вечера он незаметно взял на хозяйской кухне кусок белого хлеба, остаток курицы и под покровом темноты спрятал все это в условленном месте. А перед тем как ложиться спать, раскрыл настежь дверь сараюшки, чтобы услышать крик первых петухов. Но этого ему показалось недостаточно: он выставил оконное стекло и, полный тревожных мыслей, лег спать. Спал беспокойно. Чуть раздавался легкий шорох или лязг цепи сторожевой собаки, Лу вскакивал, прислушивался и, убедившись, что время не наступило, опять ложился. Ему снились всадники, похожие на моряков, рабочие, которые воевали в степи с американцами и японцами. В этом бою был и он с Кешкой, рубил саблей врагов. А противник наседал и наседал. Из-за сопки шли на партизан новые и новые сотни. Но вот враги дрогнули. Рядом с Кешкой и матросом летел во весь опор и Лу, преследуя отступавших. В самый интересный момент, когда его и Кешку награждали за отвагу, из курятника отчетливо и звонко донеслось:
