Тревога беспризорника усилилась больше, когда он почувствовал, что начинает мерзнуть. Чтобы согреться, Кешка все время менял положение: ложился то на левый бок, то на правый, то на живот, то переворачивался на спину и смотрел в «потолок», в котором кое-где сверху через продольные скважины прорывались узкие полосы лунного света. Мальчик глядел в щель снизу и видел холодный диск месяца, медленно плывущий среди звезд по необъятному небу, словно медуза в море. Полоса света переместилась на его усталое лицо, и Кешке вдруг стало страшно от мысли, что лунный свет может выдать его. Быстро перевернувшись опять на живот, он пополз дальше.
Еще находясь недалеко от входного отверстия, Кешка слышал, как поручик Прешиперский послал полицейского за пожарной командой, и понял, что затевается что-то серьезное. Это побудило его скорее продвигаться вперед. Он опять усиленно заработал локтями и коленями. Сколько времени он полз, в каком месте находился — Кешка не знал и мог только предполагать, что базарную площадь еще не минул.
После утомительного передвижения Кешка прилег немного отдохнуть, и вдруг до него донесся грохот телег и топот конских копыт. Мальчик догадался, что это приехали дружинники, вызванные полицейским. Когда до его слуха донесся говор и стук сапог, подбитых ракушками, он чуть было не чихнул, но снял шапку и закрыл ею рот. Вскоре он услышал, как кто-то стал взламывать доски в той стороне, где он забрался в канаву, и там же заметался красноватый свет электрического фонаря. Это придало Кешке сил, и он снова проворно заработал локтями.
Пожарники, вскрывавшие настил вместе с рыжим полицейским, рассчитывая получить деньги на банку спирта, работали старательно. На другом конце водосточной канавы дружинников подстегивал Сам Удавка, руководивший работами. Он все ворчал:
— Да не так! Кто вас, дураков, учил! Привыкли в пожарной команде дрыхнуть. Вас там разбаловали, так вы думаете, что и у меня будете рот разевать?! Я вас выучу, как нужно поворачиваться!
А когда один дружинник возразил, контрразведчик дал ему зуботычину. После этого все стали работать с показной энергией. Только сопели да отплевывались, про себя ругая на чем свет стоит полицию и свою судьбу.
— Ситников!
— Я, вашбродь, — мешковатый полицейский вытянулся перед поручиком, держа в руках багор. Спина его покрылась испариной, шинель была расстегнута.
— Сбегай на Николаевскую улицу и посмотри, как там идут дела. Может быть, они уже вытащили этого мерзавца?
