— Всем, всем, — ответили вразнобой пожарники.
— Тогда расскажите, как вы будете взламывать настил? Ну, ты расскажи, — Прешиперский ткнул пальцем в левофлангового пожарника и впился в него глазами.
— Вашбродь, ломом, да топором, да баграми с конца рвать все доски эдаким манером, — пожарник взмахнул руками налево и направо. — И баста! Что с ними возиться!
— Эх, пожарник, пожарник! — контрразведчик вздохнул. — Эдак ты, балбес, будешь возиться до второго пришествия, а мне нужно быстро! Я научу вас, как это делать. Смотрите сюда. — Он показал на настил. — Взламывать нужно только две доски посредине. Если его в этом отсеке нет, нужно оторвать еще две. И так до тех пор, пока не натолкнемся на преступника. А теперь марш по местам! — поручик чему-то ехидно улыбнулся, покручивая ус.
Два дружинника сели на повозки и быстро умчались в темноту, а остальные с рвением принялись вскрывать настил с того конца, где остался Прешиперский. Доски, крепко прибитые большими гвоздями, трудно отрывались. Как только конец первой доски приподняли, контрразведчик осветил канаву электрическим фонариком: беглеца не было видно.
Кешка, бросившись в канаву, думал лишь о том, чтобы как можно скорей отползти подальше от входа. Шапка его то и дело сползала на глаза, а когда он ее водворял на затылок, она смахивала с потолка иней, сыпавшийся за шиворот. В спешке мальчик ударился головой о брус, набив на лбу шишку. На стыках, там, где путь преграждала поперечная балка, он ложился на живот, пригибал голову и постепенно пробирался все дальше и дальше, удаляясь от входного отверстия. У одной из поперечных балок он прилег, чтобы перевести дух и отдышаться.
Лежа на животе, Кешка мало-помалу пришел в себя. Осматриваться было бесполезно: под досками царил мрак. Он пошарил руками: канава выложена по бокам бутовым камнем, стенки и потолок покрыты инеем, дно — замерзшими сточными водами.
«Не вылезу. Пусть караулит хоть до самого утра, если ему нужно. Надоест и уйдет. — Но тут же приходили в голову и другие мысли, беспокоившие его. — А если полицейский не уйдет, пока я не вылезу? Ну и пусть ждет у этого конца сколько угодно, а я вылезу в другой стороне и дам деру. Вот и останется с носом полицейская крыса. Хоть бы Ванька с Корешком подоспели, тогда можно в щель передать им листовки. Эх, зря я оставил для Корешка две прокламации. — Кешка отыскал за пазухой листовки, запрятал их в щель канавы, стянул потуже ремешок на штанах и вздохнул. — Не нужно было оставлять. А вдруг сыщик полезет за мной и подберет их? И все это из-за сопливого Корешка — хныкать начал. А теперь могут в тюрьму посадить. Если уж посадят, так пусть вместе с матросом Налетовым в одну камеру. Он храбрый, не даст бить и научит, как врать полицейскому, когда будет спрашивать».
