— Не даром же, Фирочка, — пробормотал Скирдюк.
— Фи! Постеснялся бы вспоминать про такую мелочь, жлоб. Слава богу, я не твоя любовница, а то бы я тебе обратно в рожу швырнула эту булавочку. Не стыдно ему вспоминать про нее...
— Что тебе нужно, скажи? — едва ли не взмолился Скирдюк.
Она ответила жестко, по-мужски, так же как курила — глубоко затягиваясь, выпуская дым клубами:
— Нужно то, голяк, чего у тебя нет и никогда не будет: золото.
— Много? — спросил Скирдюк, сам не понимая, к чему этот вопрос.
Эсфирь Марковна брезгливо передернула плечами:
— Какая разница? Можно подумать, тебе только и остается: открыть свой кошелек и отсчитать монету.
— Это посмотрим еще, — Скирдюк уже решился. — Говори, сколько надо?
Что-то уловила она в его тоне, заставившее поверить. Она достала из сумочки свою смятую тетрадку, заглянула в нее и быстро защелкала на счетах.
— Конечно, я понятия не имею, какой сейчас валютный курс и где он вообще есть, — бормотала она, продолжая считать, — но, думаю, монет десять, наверное, хватит. Да, десять. Это не так много, но что с тебя возьмешь? Сомневаюсь, чтоб ты даже это достал.
— В понедельник получишь, — Скирдюк ударил кулаком по столу, — но чтоб товар был. Поняла? — он опрометью выскочил из конторы. Эсфирь Марковна услышала, как взревел его мотоцикл, и скептически выпятила накрашенную губу.
Он отвез на почтамт открытку на имя Любови Львовны Козел (не забыл, конечно, это имечко), а следующие сутки провел, словно в горячке. Механически исполнял то, что требовалось по службе. Хрисанфов был по-прежнему беспечен и за обедом даже подмигнул, как бывало, своему старшине: не найдется ли чего? Скирдюк достал бутылку.
Сам он не пил. Едва дождавшись нужного часа, выскочил на мотоцикле на пустынное булыжное шоссе.
Он оказался первым у окошка, где выдавались письма до востребования, и как только появилась пожилая женщина с отекшим серым лицом, протянул ей свое удостоверение. Очень долго — Скирдюк извелся ожидая — перебирала она конверты, солдатские треугольники, бледно-синие бланки телеграмм, а затем уронила:
— Пишут...
Он не понял этой привычной в ее устах шутки-утешения и переспросил хрипло:
— Кто пишет?
— Это вам лучше знать, — ответила она уже раздраженно и позвала:
— Кто следующий?
Негнущимися пальцами Скирдюк спрятал удостоверение в карман кителя. Он побрел к выходу, не видя никого и бессознательно повторяя вслух:
— Как же так? — и вдруг прозрел: — Насмехается он надо мною, падла! И фамилию придумал какую! Козел... Чтоб до самых печенок донять...
