Ничего интересного я уже явно не узнаю, мне надо было уже поскорее ложиться спать, я надеялась завтра все-таки найти возможность и связаться с Денисом, поскольку история, рассказанная мне прыщавым доктором, не терпела никаких отлагательств.
Я попыталась заснуть, но сон не шел, а это всегда было признаком того, что я была или в опасности, или прошла мимо каких-то важных мелочей, и мне совершенно необходимо было понять, что я пропустила, и проявить повышенное внимание к тому, что будет происходить вокруг меня в ближайшее время.
Особенность у меня эта, не спать во время опасности, проявилась еще в детстве, во время летнего отдыха в пионерлагере, где считалось веселым развлечением вставлять между пальцами ног спящим на железных лагерных кроватях пионерам спички и поджигать их, иногда вместо этого — мазать лицо зубной пастой или выдавливать в волосы девочкам тюбик суперклея. Так развлекались несколько мальчиков из старшего отряда, и что характерно, остановить это развлечение администрация пионерлагеря почему-то не могла. Или не хотела.
Вот собственно тогда и проявилось это мое качество — не засыпать, если меня подсознательно что-то сильно беспокоит. Поэтому я полежала немного в палате, потом встала, запахнула на себе махровый халат (как в дорогой гостинице all-inclusive) и пошла просто чтобы прогуляться, в туалет — место всех происходящих по ночам в нашем отделении событий.
Я не ошиблась и в этот раз, насчет происходящих здесь интересных событий, дверь в одну из кабинок туалета была приоткрыта, и оттуда долетали сдавленные рыдания. Надо было срочно придумать какой-то повод для оказания в очередной раз психологической помощи, но почему-то ничего не шло мне в голову, поэтому я просто включила воду, и тупо ждала, наблюдая за тем, как в импортную раковину била струя воды из импортного шарового смесителя.
Видимо, плеск воды был услышан, и новенькая пациентка, с опухшим от слез лицом вышла неуверенно из кабинки туалета, и плотно (видимо по привычке) закрыла ее за собой.
— Я могу помочь Вам чем-то? — почему-то отводя вбок глаза, тихо спросила я.
— Не думаю… — так же тихо ответила мне заплаканная дамочка, помолчав минуту, она вдруг глубоко вздохнула, так вздыхают маленькие дети, когда успокаиваются после длительного плача, и неуверенно мне улыбнулась:
— Меня зовут Соня…
— Меня Олеся, приятно познакомиться, — я протянула ей одноразовый платок, предусмотрительно положенный мной в карман махрового халата.
