Но, естественно, она промолчала, стараясь сделать скорбное лицо, что было совершенно излишним — ее матушка в своем неутешном горе (как же — потеря кормильца!), была мертвецки пьяна, и какое у ее дочки было лицо, ей был, в общем, совершенно безразлично.
Все мужчины у нее почему-то отождествлялись с отцом. А вот красивые женщины, с детства приводили ее в трепет. В начальной школе урок пения вела у них певица из местной консерватории. Сидя в декретном отпуске, она подрабатывала во вторую смену в начальных классах. От нее исходил пьянящий запах дорогих духов, и белый кружевной воротничок на темном бархатном платье казался фамильной драгоценностью, он приковывал к себе ее взгляд так, что учительница однажды не выдержала и спросила ее тихонько: «Оля, хочешь, я тебе его подарю?» А потом сняла с себя белоснежный воротничок, он оказался съемным, и накинула белое кружево ей на плечики, смущенно улыбаясь при этом. До сих пор этот воротничок лежал в ее шкатулке, вместе с разнообразными сережками для пирсинга, и тяжелыми браслетами с зубастыми черепами. Воротничок был и остался для нее кусочком чужой и недоступной жизни, и как ей казалось, сохранял запах духов любимой учительницы до сих пор. «Единственное в жизни белое пятно», усмехнулась она.
В седьмом классе она примкнула к новой молодежной неформальной группе — к готам. Выкрасила свое серо-русые волосы в черный цвет, хотя при ее исходном цвете волос это было очень неудобно, волосы быстро отрастали, от корней, и ее тщательно разглаженную пенкой прическу портила белесая полоска не прокрашенных светло-русых волос.
Она начала сильно красится, буквально раскрашивать свое лицо в темные тона, так, что вечно пьяная мать даже ее пугалась, неподдельно хватаясь за сердце, если она неожиданно входила в комнату в полной «боевой» раскраске.
Но главное было не это. Ее жизнь обрела новую и загадочную территорию — кладбище! Это был удивительный мир, который ей понравился сразу, ей не было там страшно, наоборот, таинственность и тишина этого места захватили ее и уже не отпускали потом от себя никогда. Если она не была на кладбище несколько дней, ей становилось плохо, энергия уходила куда-то, жить совсем не хотелось. Там же, среди оградок, могил и крестов был ее настоящий, уютный и приветливый дом. Дом, в котором главной хозяйкойбыла смерть.
Сейчас она уже знала — Смерть может быть разной. Достойной и стыдной, смешной и унизительной.
Но величие Смерти от этого не уменьшалось.
