«Великий переход» называла она про себя тот момент, когда душа человека покидала этот мир. Ее всегда при таком моменте начинала бить мелкая дрожь, и из глаз начинали течь слезы. Что, в общем, было на руку, поскольку ее реакция расценивалась как чрезвычайная чувствительность и отзывчивость к чужому горю. Если бы она вела себя так, как ее братья и сестры по Ордену Смерти: улыбались, и жадно глядели на последний вздох человека горящими от возбуждения глазами, вряд ли бы она смогла работать в медицине так долго.
После пяти лет посещения Ордена она в первый раз влюбилась. Если бы этого не было, разве разрешила бы она жечь себя сигаретой и вырезать ножом на одной из своих ладоней Знак Сатаны? Но все было напрасно, лишь однажды она почувствовала на себе взгляд Магистра, перед тем как он лишил ее девственности, грубо завалив на холодный как лед камень Алтаря. И больше на ней, неприметной и невзрачной девушке стандартной внешности, этот взгляд уже больше не останавливался. Никогда.
Она выпрыгнула из штанов, пытаясь доказать Магистру свою преданность, но это ему было абсолютно безразлично. Вокруг него постоянно крутились красивые девушки, часто — модели, проводить время в компании с сатанистами стало модно, про себя она презрительно называла их «мисски», но это ничего не меняло, и не делало ее ближе к Магистру, единственному объекту ее любви и почитания.
Пить в Ордене категорически запрещалось, за исключением тех оргий, которые иногда проводил сам Магистр после посвящений. После одной из таких ночек она и поняла, что беременна, и, не задумываясь, легла на аборт. Операция вызвала осложнения, ей сказали, что у нее никогда не будет детей, но всю трагичность этого она поняла только когда устроилась работать в это отделениепатологии беременных.
Вид отрешенно улыбающихся, уродливо располневших будущих мамочек, семенящих вразвалочку утиной походкой по больничному коридору, сначала вызывал у нее немалое сочувствие. Кому понравится, когда твоя талия становится похожа на пивной бочонок, ноги отекают, а лицо покрывается темными пятнами? Но проработав полгода здесь, она поняла, что уродливый внешний вид беременных — то же самое переходное состояние, которое бывает у гусениц, перед тем, как они становятся бабочками. А она бабочкой уже не станет никогда. И вскоре после этого момента, когда она несколько ночей ревела в подушку, содрогаясь от несправедливости собственной судьбы, ее несбыточное подсознательное желание материнства превратилось в лютую ненависть к этим орущим красным морщинистым комочкам. И когда ей на ритуальном Посвящении Наставниц, Старший Жрец Ордена протянут обоюдоострый ритуальный нож, она не колебалась ни секунды, ей не пришлось даже зажмуриваться, она сделала шаг к алтарю, на котором лежало распятое маленькое человеческое существо, и не задумываясь, вонзила в него кинжал. Кровь младенца брызнула ей на лицо, она облизнула губы, почувствовав солоноватый железистый привкус, и со всем ее унизительным прошлым в этот момент было покончено навсегда. После этого Магистр приблизил ее к себе, и поскольку мужчин она на дух не переносила, то старательно по его поручению, изображала из себя лесби, вербуя любыми правдами и неправдами молоденьких девочек по ночным клубам для его утех.
