— Дина, а что такое «чокаются»? И что такое «тосты»? — пробасил Карел.
— Чокаются — это значит, сдвигают бокалы, пока они не звякнут. У нас даже есть выражение «чокнутый», которое означает человека, помешанного на вине, т. е. сумасшедшего. А тосты — это заздравные речи на днях рождения и других праздниках.
При этом я умолчала, что в последние годы древние обычаи несколько изменились. И даже появилась поговорка: Поминали тещу — порвали два баяна.
— Виола, сегодня фактически произошли похороны твоего тела в этом мире. Пусть твое тело будет упокоено, и, земля ему станет пухом. Поверь мне очень жаль, что так все произошло с тобой. Потому клянусь, что приму непосредственное и активное участие в поиске и наказании твоих убийц.
Я выпила свою наливку до дна и села. Наливка хоть и была мягкой, но крепкой. Потому в голове слегка зашумело. И стало как-то совсем-совсем легко. Вслед за мной вставали другие ребята. И даже Фиона произнесла прочувствованную речь. Но все эти речи доносились до моего слуха как бы через подушку, и я задремала. Все-таки день выдался трудным.
Очнулась я от того, что Фиона шпыняла меня в бок и кивала в сторону двери. Мы с ней встали из-за стола, извинились и удалились к себе в комнату. В комнате быстро разделись и упали в койки.
Три последующих дня прошли тихо. Если ректор и узнал о поминках, то никак на них не отреагировал. Так что мы спокойно погрузились в учебный процесс, ничем не отвлекаясь.
Появившийся к вечеру третьего дня Айрел, сразу пришел в нашу комнату. Так что учебники пришлось оставить и слушать рассказ Айрела о том, как происходили похороны тела Виолы. Виола снова плакала, и я как могла, ее утешала.
Фиона подсуетилась и быстренько сделала чай. Удивил Айрел. Он принес с собой коробку в которой лежали маленькие, но очень вкусные пирожные, сказав, что их готовила лично мама. И готовила как раз, чтобы побаловать меня. Было приятно. Конечно же, я не могла обделить Фиону, и мы быстро под чай умяли всю коробку. И вообще, у меня сложилось ощущение какого-то домашнего уюта, будто я нахожусь в кругу родных.
Нужно сказать, что после похорон тела Виолы, отношение ко мне со стороны Айрела существенно изменилось. Стало как бы мягче и более дружественнее. Он часто меня баловал, приглашая в таверну, где по его заказу готовили такие же пирожные, которые он принес после возвращения.
Он также тщательно следил за тем, как я одеваюсь, выходя в город, постоянно твердя, что я не должна ронять честь рода. А когда я обратилась к Виоле за поддержкой, она встала на сторону Айрела. Так что приходилось соответствовать.
