На правом конце стола лорд Лион развлекал Фризию. Моя белокурая голубоглазая кузина, раскрасневшись от удовольствия, сияла как новая золотая монета. Очевидно, внимание молодого, богатого, красивого лорда ей льстило и давало надежды на перспективы куда более заманчивые, чем легкие прогулки по трапезному залу рука об руку. У Фризии было треугольное кукольное личико, чуть курносенький нос, пухлые розовые губки, которые она вечно облизывала, широко распахнутые синие глаза. Я бы искренне порадовалась за кузину, если бы не знала ее. При всей своей идеальной кукольной красоте она была пустой, как винная бочка после праздника Чемас, и злобной, как клубок гадюк. За полгода мы с кузиной провели разве что пару часов рядом, нам не о чем было разговаривать, ее интересы совершенно не соприкасались с моими, но это было бы полбеды, если бы в ее глазах я не видела жгучей зависти. И уж чему было завидовать? Я лишилась всего — отца (мать я потеряла так рано, что даже не помнила ее), родного дома, владений, самоуважения. А у нее было все. Но она меня ненавидела. В ее взгляде читался вызов, ее слова были полны презрения, насмешек и легкого торжества, как бы она не пыталась это скрыть, ее гордо задранный нос выдавал с головой снедавшие ее изнутри чувства, и все равно она не могла оставить меня в покое. Я избегала ее не потому, что боялась ее гнева. Я обходила ее стороной, как обходят змею — надеясь, что она вас не укусит, но держа в руках толстую палку для защиты. Фризия не могла причинить мне зла, но я не была уверена, что при случае она не попытается устроить нечто подлое и зловредное, коль возникнет такая потребность. И если сейчас она случайно заметит мой интерес к лорду Лиону, сомневаюсь, что она оставит это без внимания.
Леди Мерана… Мерана снисходительно посматривала на своих гостей и взор ее часто задерживался на мне. О чем она думала?
Паллада нигде не было видно. Как доверенное лицо гостя-лорда он мог быть в пиршественном зале, чего не позволялось обычным слугам, но его здесь не было, и, признаться, я была тому рада. Холодные глаза Паллада, цепкие и всезнающие, выводили меня из равновесия и лишали уверенности в себе. А без уверенности мне никак нельзя. Слишком многое поставлено на карту.
Время между тем неуклонно приближалось к девяти, однако боя часов среди этого шума и гама слышно не было. Гости встали из-за столов, но не ушли, размеренно прохаживаясь между ними или беседуя с теми, кто до сих пор оторваться от кресла не сумел. Вливаемое в глотки вино увеличило громкость разговоров, окриков, смеха, трапезный зал заполнился чьим-то фальшивым пением, с хохотом оборванным сотрапезниками неожиданным образом — полуобглоданной костью по голове. Под ногами метались светлые тощие псы с длинной шелковистой шерстью, вымаранной в жиру и разлитом по полу вине. Никогда ничего подобного мне не доводилось видеть в Шеле с его изысканностью, чистотой и опрятностью, но я, увы! была не в Шеле.
