Когда мы оставили Дуна, по всем правилам перевязанного и успокоившегося, под моим широким плащом тайно спрятался целый гардероб — теплая куртка, плотные штаны, самые маленькие сапоги, которые я только смогла найти. Об остальном придется позаботиться позже.
* * *
За столом было слишком шумно. Трапезный зал с высокими потолками, узкими, почти не дающими света окнами, длинными штандартами на каменных стенах и порядком потертым каменным полом обычно был промозгло холодным. От сырости его не спасал ни огромный камин, в котором я могла бы спокойно танцевать и при этом не задеть стен, ни множество свечей, ни роскошные звериные шкуры, наброшенные на кресла. Жарко становилось лишь по вечерам, когда хозяева, гости и домочадцы собирались на трапезу. Рекой лилось вино, кверху поднимался пар от истекающего соком жареного мяса, тепло нескольких десятков пирующих человек смешивалось с жаром горящих в камине бревен, запахами еды, пота, мокрой псины и разлитого на полу крепкого вина.
Обычно такое буйное пиршество не вызывало у меня ничего, кроме головной боли и острого желания поскорее уйти. Но сегодня мне предстояло еще многое сделать, а потому о неудобствах пришлось забыть. Слева от меня сидел Дун, бледный, но заметно повеселевший после дневного происшествия. Крохотная тайна, которую он теперь хранил, заставила его чуть повзрослеть, почувствовать собственные силы, и я, украдкой поглядывая на него, даже забеспокоилась — не стало ли мое вмешательство в его представления о жизни преждевременным. Но Дун казался таким спокойным и уверенным в себе, что я просто положилась на судьбу.
По правую мою руку сидел лорд Кетраз. Время от времени он развлекал меня глупыми вопросами, не предполагающими ответов, или банальными пустыми фразами о погоде, так выручающими нас в светской беседе, когда совершенно нечего сказать. За его показным вниманием я чувствовала нешуточную озабоченность и даже тревогу, а резкие взоры, которые он иной раз бросал на Эмиса Ноа, указывали на причину беспокойства. Очевидно, дядя и приезжий лорд с трудом улаживали некие разногласия, возникшие совсем недавно — еще вчера Кетраз был спокоен и благодушен, как сытый кот.
Не менее мрачным и недовольным выглядел и сам лорд Эмис Ноа. Толстые пальцы нервно сжимали внушительный медный кубок, будто силились его раздавить, а по лицу время от времени пробегала волна затаенного гнева — свидетельством тому были раздувающиеся ноздри и чуть заметное трепетание верхней губы. Очевидно, не все пошло так гладко, как он рассчитывал. Лакит не поделили? То-то весь день он так и не заикнулся о подписывании бумаг…
