«По ночам слушает музыку. Трахает зэчек и слушает пластинки, сволочь. Интересно, под что он предпочитает? Ее муж — генерал очень любил включать Русланову, а этот?»
Сержант что-то застрял в кабинете начальника и за это время, которое она была предоставлена летящим, ударяясь друг об друга мыслям, одна из них, шальная и сумасшедшая, поразила сердце, словно стрела, выпущенная из лука.
«Я ведь обещала Васе думать о нем. Вот он, хоть и Вор, но какой-то настоящий». Зоя вспомнила, как вздрагивала всем телом, когда он впервые прикасался к ней, мятые цветы под серым арестантским одеялом, прямой взгляд его голубых глаз, в которых не читались наглость, хамство и даже вожделение. Они светились ясным небесным светом, верой во что-то сильное, неотвратимое, что невольно притягивало к нему, так что хотелось спрятать голову в распахнутом вороте рубахи на его широкой груди.
Раскрылась дверь. Сержант поманил ее пальцем. Она шагнула вперед. Он подтолкнул ее внутрь.
— Я за дверью — тихо бросил он и растворился, точно призрак.
В глубине кабинета Зоя рассмотрела, сидевшего за столом, крепкого чернявого лысоватого мужчину в полковничьем кителе с расстегнутым воротником. Медные пуговицы кителя сверкали так, что было больно на них смотреть — они слепили. С левой стороны над нагрудным карманом на синей ткани кителя светились две орденские планки, а на правой блестел знак «Почетный чекист». На мгновение мужчина показался Зое отлитым из меди бюстом, а не живым человеком. На круглом, приятном лице из — под густых бровей, на нее взирали два любопытных усталых глаза. Под широким, утиным носом, словно слипшиеся, плотно сжатые плотоядные губы с затаенной хитринкой в уголках.
Полковник тоже пристально рассматривал ее, словно под лупой.
— Фуфайку сними — приказал он.
Зоя омертвелыми, негнущимися пальцами едва справилась с телогрейкой, сбрасывая ее на пол.
— Убери шаль с плеч.
Ее дырявая шаль тоже полетела вниз.
— Скидывай тряпье.
— Не буду.
— Что ты сказала?
— Не буду.
— Т-т-а-а-к! Я тут сижу, трачу на тебя свое время, а ты будешь выпендриваться? — полковник побагровел лицом и, медленно поднявшись, направился к ней.
Тело Зои стало ватным, ноги подогнулись, задрожали, и внутри вдруг чему-то захотелось сломаться.
Полковник Зайцев подошел к ней вплотную и, дыша на сжавшуюся в комочек, застывшую статуей заключенную перегаром, резким и сильным движением схватил рукой между ее ног.
Все случилось само собой. Полковник охнул и присел. Его уставшие зрачки чуть было не выпали на пол, рядом с фуфайкой Зои. Как она смогла ударить его коленом в пах, этого Зоя, никогда прежде такого не делавшая, не смогла бы воспроизвести даже под чудовищными пытками.
