Я понимаю, что желание окружить меня заботой каким-то образом связано со смертью Фредди. Родители так тяжело ее перенесли! Он был отцовской гордостью и радостью, ты же знаешь. Лучший студент Оксфорда, будущий барристер,[2] а потом и судья, как папа. Но после атаки под Ипром он прожил меньше недели…
Эмили снова отложила письмо, посмотрела на сад и вдохнула запах свежескошенной травы, смешанный с запахом дыма от костра, который Джош развел за зарослями душистого горошка. Знакомые, надежные запахи. Такие домашние. «Как это глупо, — подумала она, — зачем нас учат сдерживать чувства? Почему я даже лучшей подруге не могу сказать, что смерть Фредди разрушила нашу семью?»
До войны отец умел радоваться жизни, а мать, хоть и сноб до мозга костей, порой могла быть искренней и терпимой к человеческим слабостям. А теперь они оба замкнулись в себе; отец сделался тихим и отрешенным, но порой вспыхивал от гнева, а мать критиковала всё и вся. Иногда ощущая на себе взгляды родителей, Эмили казалось, что они хотели бы, чтобы брат остался жив, а она погибла. Ах, Фредди, Фредди…
Как она могла написать, что ей тоже пришлось очень тяжело? После его смерти прошло три года, но рана все еще не зажила. Он был ее старшим братом. Защитником. Она до сих пор помнила тот день, как будто это случилось только вчера. Шел последний школьный семестр, и прямо перед решающим теннисным матчем ее вызвали в кабинет директрисы. Стоя там в теннисной юбочке и сжимая в руке ракетку, она недоумевала, в чем провинилась и что сделала не так. Директриса взяла ее за руку и усадила, прежде чем сообщить плохие новости. Увидеть ее, обыкновенно такую жуткую, доброй и вежливой было уже слишком. Тогда Эмили единственный раз позволила себе заплакать.
Девушка покосилась на лист бумаги. С пера упала капля чернил, и она поспешно промокнула кляксу, прежде чем снова сунуть перо в чернильницу.
Я могу понять, почему они категорически против того, чтобы я вместе с тобой стала сестрой милосердия, но почему же они не позволят мне поискать другое полезное занятие? Вряд ли со мной случится что-то дурное, пока я буду сортировать старую одежду или скатывать бинты в Торки, правда? Я даже готова стать сестрой милосердия в госпитале для выздоравливающих. По крайней мере, я буду приносить пользу. Я умираю от одиночества и разочарования, Кларисса. Я хочу сделать что-нибудь для победы, внести свою лепту, чтобы смерть Фредди была не напрасной. Я понимаю, что не должна жаловаться, живя такой беззаботной жизнью, но…
