Абсолютно правдивый дневник индейца на полдня | страница 38
– Но и не стоит воспринимать всё слишком уж серьезно, – сказал Горди.
Глядите-ка, этот ботан еще и мысли читает. Ни дать ни взять инопланетянин из «Звездных войн»: невидимыми щупальцами он может высасывать у тебя из мозгов мысли.
– Значит, читаешь книгу для истории каждого ее слова, – продолжил Горди, – и рисуешь свои картинки для истории, для каждого слова и образа. И, да, нужно отнестись к этому серьезно, но еще читать и рисовать нужно потому, что хорошие книги и рисунки возбуждают.
Я офигел.
– Возбуждение нужно! Обязательно! – закричал Горди. – Пошли!
Мы побежали в школьную библиотеку.
– Ты только погляди на все эти книги, – сказал он.
– Тут не так уж и много, – говорю. Это маленькая библиотека маленькой школы маленького городка.
– Здесь три тысячи четыреста двенадцать книг, – сказал Горди. – Я знаю, потому что посчитал.
– Ясно, теперь ты официальный чудик, – говорю.
– Да, библиотека маленькая. Крошечная. Но если читать по одной книжке в день, тебе всё равно потребуется десять лет, чтобы их осилить.
– И что ты хочешь этим сказать?
– Мир, даже маленькая его часть, полон того, чего ты не знаешь.
Вау. Вот это мыслища.
Каждый город, даже такой мелкий, как Риардан, – это загадка. А это значило, что индейский Уэллпинит, который еще меньше, тоже загадка.
– Хорошо, – говорю, – то есть каждая из этих книг – загадка. Вообще каждая книга. И прочитать все написанные когда-либо книги – это как разгадать одну большую загадку. И сколько бы ты ни учился, всё равно остается очень много непознанного, так что учись и учись себе дальше.
– Да-да-да-да, – закивал Горди. – Разве это не возбуждает?
– У меня уже стоит, – сказал я.
Горди покраснел.
– Ну, я не имел в виду сексуальное возбуждение. Вряд ли стоит идти по жизни с эрегированным пенисом. Но ты должен сблизиться с каждой книгой и с жизнью так, чтобы получать метафорическое возбуждение от всякого контакта.
– Метафорическое возбуждение! – заорал я. – Нет, ну надо такое сказать, а! Что это за хрень еще?
Горди засмеялся.
– Говоря «возбуждение», я имел в виду радость, – объяснил он.
– Дак чего ж ты так и не сказал-то – радость? Зачем приплел сюда возбуждение какое-то? Только запутал меня.
– Возбуждение забавней. Радостнее.
Мы с Горди смеялись.
Ну и чувак – страннее не бывает. Но при этом самый умный из всех моих знакомых. Он всегда будет самым умным из моих знакомых.
Он здорово помог мне. Не только наставлял, бросал мне вызов, но и научил, что акт окончания, завершения, выполнения задания – весь этот тяжкий труд – может быть радостным.
