Условились, что на рождество Эрнестина приедет в Граки, но накопилось много работы; ей в конце концов показалось, что не к лицу ей мчаться к Густаву и Алисе, которые, в сущности, удрали от нее, оставили одну. Она послала поздравительную открытку, даже не письмо.
В начале января Алиса приехала в Ригу.
— Мы тебя ждали!
— Я вас тоже ждала.
Желая обрадовать огорченную дочь, Эрнестина купила гуся, каждый день готовила сладкое, вечером ходили вместе в кино. Алиса предполагала остаться в Риге не меньше недели, но уже на четвертый день заговорила о Граках как о доме.
— Твой дом здесь.
— Нет, мама. Я там уже привыкла, а у тебя чувствую себя как в гостях.
Эрнестине было горько слышать это.
— Я больше ничего не значу для тебя?
— Милая мамочка! Да ведь отец-то в Граках.
— Отец не заслужил, чтобы ради него жертвовали собой.
Эрнестина уже рассказала дочке, как скверно выказал себя Густав когда-то в России, и теперь еще раз напомнила:
— Ты чуть не умерла.
Но на Алису это не произвело особого впечатления. Она серьезно сказала:
— Все это было очень давно. Теперь отец совсем другой. А я ничем не жертвую. Мне там нравится больше, чем здесь.
— Что там может нравиться?
— Ведь здесь нас ненавидят. Тетя Нелда и бабушка тоже.
— Пускай ненавидит. Тебе-то что?
— Я так не могу. Хочу, чтобы все были мною довольны, рады мне…
Эрнестина долго говорила Алисе о том, как мало на свете любви, как много равнодушия и ненависти, что повсюду она будет сталкиваться с людьми несправедливыми, не избежать этого и в Граках, что человек сам должен заботиться, чтобы его не унижали, а уважали, и Граки лишь временное пристанище, которое придется вскоре оставить.
Алиса все смиренно выслушала и под конец сказала:
— Мамуся, перебирайся к нам жить!
— Ах, детка!
— Мы должны жить все вместе.
— Почему?
— Потому что я так хочу.
— Ты? Разве ты умеешь что-нибудь хотеть, требовать? Ты всегда для других стараешься. Почему же ты не хочешь послушаться меня?
Вечером, когда они лежали в постелях, Эрнестина сказала:
— Видно, ничего другого мне и не останется, как переехать к вам, в деревню. Уж такая моя судьба…
— Мамочка!
В марте, когда у Густава было больше досуга, он приехал в Ригу, погрузил на сани семейные пожитки и увез в Граки. На переезд ушло два дня. Эрнестина добралась поездом. Вскоре Курситисы купили корову и поросенка.
— Так. Ну вот мы еще в большей яме, чем были, — сказала Эрнестина.
— Почему же? — возражал Густав.
— Опять на земле живем, и гораздо дальше от Риги, чем раньше, опять у нас корова, поросенок. Остается только грабителей ждать.
