Навстречу катилась подвода. Дальняя родня Мовчанов, бабка Зубатая, сидела на мешках и настегивала ленивого вола. Полная и строгая, с лицом, обсеянным бородавками, она осуждающе глядела на необычную суматоху в их всегда тихом селе.
— Скорей погоняй, Марина, пока Налыгачи не растащили весь колхозный двор. Чтобы из них черти жилы повытаскивали!
— А почему это вы одни? Дед где же? — вскинула густые темные крылья бровей Марина.
— Антон приказал явиться.
Бабка Зубатая картинно пожала плечами, будто сказала: зачем, мол, понадобился председателю этот вытряхнутый старый мешок?
И уже шепотом, наклонившись с воза, спросила:
— Не знаете, случаем, зачем?
Марина быстро оглянулась и ответила тоже шепотом:
— Раз Антон кличет, значит, надо.
Бабка уже по привычке на это:
— Да кому он нужен, старая калоша?
Только сказала так, а по глазам видать — довольна. Мол, смотри-ка, и Денисов нос понадобился. Когда тихо да мирно было — никто не звал, а пришла лихая година, то и вытряхнутые мешки стали нужны.
— Ну иди, а то Налыгачи и углы амбара растащут.
Скрипит немазаная тележка, хмуро идет за ней Марина, опустив голову, пряча свое горе и красоту.
— Добрый день, Марина.
Она поднимает глаза, узнает учительницу.
— Извините, Екатерина Павловна. Я уже не знаю, где нахожусь.
— При таком горе можно и растеряться. Слышала я, Марина, слышала. Сочувствую вам, голубка.
Остановилась мать, прислонилась к изгороди, а слезы словно горох покатились по смуглому лицу.
Учительницу можно было бы назвать молодицей, если б не ее взрослые сыновья-соколы, которых вырастили Екатерина Павловна и Петр Сидорович. Оба сына — летчики. Когда они приезжали в отпуск, Гришина пионервожатая пела про летчиков красивые песни. Вот хотя бы эту:
В далекий край товарищ улетает,
Родные ветры вслед за ним летят.
Любимый город в синей дымке тает,
Знакомый дом, зеленый сад и нежный взгляд…
Любили в школе петь и «Спят курганы темные», и «Катюшу». Особенно «Москву майскую». И на пионерских сборах, и на прогулках в лесу, и на детских утренниках звучала она легко и радостно:
Утро красит нежным светом
Стены древнего Кремля.
Просыпается с рассветом
Вся советская земля…
Хорошие песни.
…Летают теперь сыновья учительницы за лесами синими, где не утихает ад кромешный.
Молчит учительница, молчит Марина. А о чем говорить?
— А ваши хлопцы как там? Что пишет Петро Сидорович?
— Давненько уже не было писем ни от Петра, ни от сыновей.
Вот и у Катерины Павловны тревога на сердце, душа неспокойна.
