После смерти царевича Алексея Петровича государыня Екатерина Алексеевна приняла на себя заботу о его сиротах, сыне Петре и дочери Наталии, и оказывала им всяческое внимание. Прежний гнев Петра не простирался на детей несчастного сына. Екатерина даже торжественно праздновала в Петербурге день рождения маленького Петра, хотя сам государь никогда не принимал участия в этом торжестве, так как этот день совпадал с днём одной из его побед, и это празднество он справлял ежегодно в Шлиссельбурге.
Маленький Пётр был прелестный ребёнок — живой, весёлый и здоровый. Наружностью он чрезвычайно походил на мать, хотя в характере его замечались наследственные черты от деда: стремление к самостоятельности, любовь к воинским занятиям, энергичность и вспыльчивость. Все эти свойства характера очень нравились Петру Великому, и он с удовольствием смотрел, как его внук постоянно возился с ружьями, строил батареи и сам стрелял из небольших игрушечных орудий. Все эти детские игры напоминали государю его собственное детство, когда он, на глазах своего родителя, наполнял воинским шумом и гамом вместе с «робятками» покои кремлёвского дворца. Пётр для поощрения подарил даже внуку шпагу, которую маленький царевич дорого ценил во всю свою кратковременную жизнь.
И Екатерина, и Пётр выказывали тем более расположения к внуку, что в 1723 году лишились родного сына, — Петра Петровича и у них оставались лишь три дочери — Анна, Елизавета и Наталия.
После смерти Петра I, а также по кончине через несколько дней за ним его дочери Наталии Пётр Алексеевич, десятилетний внук Екатерины, стал еще ближе ее сердцу, и заботы о его воспитании не покидали вдовствующей императрицы. На него было обращено особое внимание, и по поводу его в 1726 году шли даже совещания в основанном к тому времени Екатериною высшем правительственном учреждении — Верховном Тайном Совете. Так, член Верховного Совета, барон Остерман, составил такой план: первое, чтобы дети покойного государя были ближайшими наследниками престола, и, второе, чтобы примирить враждебные партии, — старую и новую, Остерман предлагал соединить браком принцессу Елизавету Петровну с великим князем Петром Алексеевичем, что совершенно противоречило установлениям нашей церкви.
Однако этому плану не суждено было осуществиться, и маленькому Петру вскоре перестала грозить опасность будущего подневольного брака с родной тёткой, на шесть лет при том его старшей. Но если он освободился от одной опасности, зато судьба подготовила ему иную, еще горшую: всесильный при дворе Екатерины, Меншиков, желая навсегда упрочить своё положение в государстве, затеял женить Петра на одной из своих дочерей.
