Кто-то стучится в дверь.
— Войдите!
Входит Андрей Михайлович — директор школы. Он живет рядом, за стеной.
Это хорошо, что он пришел. Значит, забыл про обиду.
Подвигаю ему стул.
— Может, стакан чаю выпьете?
От чая Андрей Михайлович отказывается. Он даже не садится. Нет, нет. Ему некогда. Он зашел только попросить у меня несколько папирос, так как собирается сегодня работать допоздна.
Даю Андрею Михайловичу пачку папирос. Он закуривает, но почему-то не уходит. Вероятно, ждет чтобы я еще раз попросил его сесть. Не по душе мне эта церемонность…
— У вас здесь хорошо, Степан Антонович, — говорит он, невидимому, только для того, чтобы Что-то сказать.
— Я человек холостой, живу как могу, — отвечаю.
Андрей Михайлович смотрит на патефон, который стоит в углу на этажерке.
— Вы купили новые пластинки? — спрашивает он.
— Нет, — отвечаю я, подумав при этом: ведь он прекрасно знает, что я не мог ничего купить, так как никуда не ездил.
— М-да, — мычит Андрей Михайлович, — спокойной ночи.
Директор недоволен. Уж не надеялся ли он, что я стану его упрашивать: Андрей Михайлович, вернитесь, пожалуйста, посидите, давайте помиримся. И все-таки на душе у меня скверно. Отношения с директором вконец испорчены.
А моя ли в этом вина?
…Эта сцена припоминается мне во всех подробностях.
После занятий я был вызван в кабинет к директору. Здороваясь с ним, я хотел, как всегда, протянуть ему руку: мы не виделись со вчерашнего дня. Но директор даже не посмотрел в мою сторону. Он явно был чем-то раздосадован.
— Андрей Михайлович, вы меня звали? — спросил я.
Директор поднялся из-за стола и начал ходить по комнате из угла в угол, как будто меня тут не было.
Я молча наблюдал за ним: высокий, статный, широкоплечий. Загорелое, с правильными чертами, лицо. Но что-то меня отталкивает в этом лице.
— Вы, Степан Антонович, думаете, прежде чем поставить отметку ученику? — вдруг спросил он, остановившись прямо предо мной.
— Я вас не понимаю, Андрей Михайлович.
— Я спрашиваю: о чем вы думаете, когда оцениваете ответ ученика? Вы соображаете, кому какую отметку надо ставить?
Неожиданно грубый тон директора меня поразил.
Чего он хочет?
— Я говорю о Григораше Штефэнукэ, сыне председателя колхоза.
Ага, вот оно что! Его волнует двойка, поставленная мной сыну председателя колхоза.
— Я ставлю ученикам те отметки, какие они заслуживают, — спокойно ответил я.
Губы директора искривились недоброй усмешкой.
— Какие заслуживают!.. Уж не полагаете ли вы, что лучше меня разбираетесь в оценках? Вы еще без году неделя учитель! Так вот, запомните, Григораш в моей школе лучший ученик.
