Не успеваю я усесться, как Санда Богдановна начинает шептать мне на ухо:
— Смотрите, как рты разинули! И только потому, что она хорошенькая…
— Тише, — говорю я ей, — нас слышат. — Но Санду Богдановну не так легко унять.
— Будьте уверены, — продолжает она, — были бы вы на ее месте, не явилось бы столько народу.
Пытаюсь возразить ей, что на прошлой неделе я здесь делал доклад о международном положении, и яблоку негде было упасть. Но Санда Богдановна не слушает и продолжает нашептывать:
— Видите вы того парня около окна? Он ее просто глазами пожирает. Нет, тут дело не в книгах…
— Это некрасиво, Санда Богдановна, нас слышат, — прерываю я ее уже с некоторым раздражением.
Санда Богдановна обиженно отворачивается от меня.
Мика Николаевна дочитывает главу и останавливается.
— Скоро десять, — смотрит она на часы. — На этом мы сегодня кончим. Соберемся в следующий раз.
— В четверг, — раздается несколько голосов.
— Мика Николаевна, а что, товарищ Фадеев все это собственными глазами видел? — спрашивает совсем молодой паренек.
— А ты не надоедай Мике Николаевне, — обрывает его сердито чей-то солидный голос. — Она кончит читать книгу и тогда все сама нам расскажет.
Несколько парней и девушек окружают молодую учительницу. Каждому хочется чем-нибудь удружить ей.
— Мы вас проводим, Мика Николаевна. На улице грязно и темно.
— Спасибо, — отвечает она, улыбаясь. — Но я еще здесь задержусь.
Позже я провожаю Мику Николаевну домой. Вечер темный, и она опирается на мою руку, чтобы не упасть.
— Степан Антонович, — говорит тихо моя спутница, — что вы скажете..? — Мика Николаевна не договаривает.
— О чем? — спрашиваю я удивленно. И тут же догадываюсь: она хочет поговорить со мной об отношении к ней Андрея Михайловича. Еще вчера я заметил, что Мика Николаевна ищет возможности что-то рассказать мне с глазу на глаз. Я знаю, она теперь ждет, чтобы я сказал ей: «Вот наглец этот Андрей Михайлович! С какой стати он преследует вас!» Но мне почему-то хочется, чтобы она сама об этом заговорила. Так как я молчу, Мика Николаевна спрашивает:
Неужели вы не понимаете, о чем я говорю? Вы же видели… Директор…
— Да, но, по-моему, вы сами в этом виноваты, — вырывается у меня неожиданно для самого себя.
— Как? Я? Почему? — испуганно восклицает Мика Николаевна.
Мне становится жаль ее. Она, видно, очень дорожит моим мнением.
— Да, да, — повторяю я, но теперь уже мягко, по-дружески. — Надо было поставить его на место с самого начала.
