– Что ты делаешь… Что же ты делаешь…
Назавтра Жанна уехала.
Рая больше никогда не видела её. Ничего не знала ни о её судьбе, ни о том, как та преодолела границу со своими питомцами, ни о том, как приняли её на родине, нашла ли она своё место в новой Украине. Рая боялась думать о плохом, а потому старалась верить в самый хороший исход. Она представляла, что все живы-здоровы, что Жанна со своими зверями-артистами так же развлекает и радует ребятишек, может быть, её приняли обратно в цирк, и на её представлениях всегда полный зал. Конечно, публику особенно впечатляет номер с Кабирией. Питонша ещё подросла, стала тяжелее, но не утратила вальяжную гибкость, и взгляд её по-прежнему холоден и полон хищного спокойствия. Она смотрит на зрителей, как Каа на бандерлогов, гипнотизируя, сковывая, лишая сил к сопротивлению. А маленькая женщина в блестящем коротком платьице, так похожая на итальянскую артистку из того фильма, стоит, объятая тугими опасными кольцами, и улыбается, улыбается. Может быть, сквозь боль и слёзы. Сквозь усталость и разочарование. Всё равно улыбается. Ведь люди приходят в цирк за радостью и чудесами. Зачем им чьи-то печали и беды? Если они хотят забыть о своих, хотя бы на пару часов.
За несколько часов до смерти мать начала дико кричать от ставшей непереносимой боли… Наверное, опухоль, доедавшая все последние месяцы её поджелудочную, лопнула и разлила свой жгучий яд внутри ссохшегося, почти мумифицированного тела. Отец, заслышав этот непрекращающийся предсмертный крик, просто оделся и ушёл из дома. Не для того, чтобы позвать на помощь фельдшера, не для того, чтобы принести и сделать уже последний обезболивающий укол, не для того, чтобы хоть как-то облегчить огненную муку жены. Нет. Он просто ушёл. В свою вахтёрскую будку на территории колхозных гаражей. Там он затопил буржуйку, выпил водки и благополучно завалился спать.
После его ухода Валюшка со Светкой ещё долго сидели под кухонным столом. Изо всех сил зажав ладонями уши, они обе кричали в голос, чтобы слышать себя, а не мать. Слышать мать было страшно, очень страшно, так, что худенькие девчоночьи тела под тонкими платьицами немели от ужаса. Казалось, что кричит весь мир, что началась война, что мать ранена, что у неё оторвало взрывом ногу… много чего казалось. Пойти посмотреть на неё ни Валюшка, ни Светка не решались. В спальне было темно. И там, в этой темноте, кричал уже не человек, там кричало, выло, скулило истерзанное, изорванное, изглоданное всей своей прожитой жизнью незнакомое существо…
