В доме мягко светились магкристаллы, в приоткрытое окно сочился свежий и теплый воздух, как будто зима отступила. Дани подошла к окну — в темном небе золотилась круглая луна. И дерево, росшее прямо за окном, очень сильно отличалось от тех деревьев, к которым привыкла Дани: у него были очень длинные плотные листья, собранные в пучок на самой верхушке ствола.
«Да мы же на южных островах», — поняла она.
Что ж, отсюда далеко до столицы. И до Ксеона. Некоторое время им точно ничто не будет угрожать…
* * *
Часы текли медленно, но неумолимо. От усталости ноги дрожали, но Дани все ходила и ходила рядом с окном. Ей казалось, что если она сядет и, упаси Всеблагий, задремлет хоть на минуту, с Аламаром случится что-то страшное и непоправимое. Она все ждала, что откроются двери, и оттуда выйдет Эльвин, усталый, но спокойный, и скажет — можешь идти к нему, все хорошо.
Но Эльвин не появлялся. Зато бегала туда-сюда его сестра, меняла воду в тазу. Как-то она сама вышла, растерянно посмотрела на Дани.
— Может быть, вам принести чашку чая?
Дани лишь головой затрясла. Какой чай? Да он же у нее в горле застрянет.
— Как там?.. — спросила едва слышно.
Лилиан устало потерла лоб.
— Эльвин его вытащит, не беспокойтесь. Только вот…
— Мне все равно, что с ним, — сказала Дани, — главное, чтобы остался жив.
— Тогда вам не о чем беспокоиться, — заметила сестра Эльвина и неслышным шагом упорхнула куда-то. Вернулась очень скоро, неся ворох одежды, Дани разглядела в потемках длинные полы стеганого халата.
Потом небо за окном начало светлеть, и Дани поняла, что если не сядет куда-нибудь тотчас, то попросту свалится на пол. Она опустилась в кресло, вытянула гудящие ноги и откинула голову на спинку. Глаза слипались.
«Я закрою их на минуточку, — подумала она, — я так устала».
А когда снова открыла, то похолодела от ужаса: по комнате гулял свет солнечного утра.
«Аламар!»
Деревенея от ужаса, что все-таки случилось непоправимое, она через силу поднялась, преодолела расстояние до дверей в гостиную и дернула их на себя.
Полосатый диван. Резной шифоньер. Лампа на столике. На полу — обрывки ткани, перепачканной кровью, таз с грязной водой. Комната была пуста, ни следа Эльвина и Аламара.
Она хотела позвать, но из гола выполз сдавленный хрип.
— Аламар… — и поняла, что все-таки ноги подкашиваются, что комната плывет перед глазами, расплываясь мутными пятнами, что горло сжали безжалостные тиски.
Кажется, ее подхватили чьи-то руки, потом голос Эльвина устало произнес:
