— Дани, — прошептал Ксеон, — в конце концов, я ведь не сказал королю о твоем даре…
— Неужели? — она вскинула брови, — что ж… у тебя все еще впереди. Что до меня, то я готова ко всему. Ко всему, понимаешь?
— Я надеюсь, ты не передумаешь, — скривился Эльвин, — похоже, тебе уготована судьба фаворитки его величества.
— Еще траур не окончен. И, Эльвин, проклятья на твою голову. Ты лжец и предатель. Аламар тебе доверял. И я тебе верила, дура…
— Если бы ты знала, Дани, насколько я уже проклят. Проклят своим же отцом, — ответил он и отвернулся.
* * *
Когда карета подъехала к особняку с горгульями, смеркалось. С неба — в лучших традициях зимы на островах — снова посыпалась мокрая снежная труха, а под ногами похрустывал коварный ледок. Эльвин спрыгнул первым на мостовую, подал руку, но Дани сделала вид, что не заметила этого жеста и спустилась по откидной лесенке самостоятельно. Не глядя на Лаверна, она подошла к калитке, обхватила кованые прутья.
«Милый домик, ты меня ждал? Прости, прости, что меня не было. Я вынуждена некоторое время пожить в другом месте… Но я вернусь, обязательно. Я буду тебя навещать».
В зажмуренные глаза будто чистым светом плеснули. И сразу — легкие, ласковые прикосновения к лицу, что-то теплое и невесомое, чему просто неоткуда взяться на промозглом ветру. Дани решительно толкнула калитку, хотела сказать, чтоб и ноги Эльвина не было рядом с ее домом, но промолчала. Если ему так хочется дойти до дверей — пусть. Главное, чтоб внутрь не совался, а то ведь может и неприятность случиться… если, конечно, Розетта по-прежнему внутри и ждет свою нерадивую хозяйку.
— С домом что-то не так, — нерешительно пробормотал Эльвин, — я это чувствую.
— Все с домом так, — она усмехнулась, — просто он не рад таким, как ты.
Задержавшись на минутку у горгулий, Дани мысленно прикинула, куда удобнее прятать оружие. Почему-то думалось, что Рой закопает кинжал в землю рядом с когтистыми лапами чудовища. Потом, правда, придется ломать голову над тем, как незаметно это оружие достать и пронести во дворец…
Она повернулась к Эльвину и сказала:
— Сейчас я войду в дом. А ты останешься снаружи, если не хочешь неприятностей.
Мужчина растянул губы в искусственной, фальшивой улыбке.
— Неприятности у меня начнутся, если ты сбежишь, Данивьен. Поклянись, что не будешь пытаться убежать.
«К чему мне? Э, нет. Я теперь рядом с королем, и мне нужно быть рядом до того, как я смогу его убить».
— Клянусь, — ровно сказала она, — клянусь памятью Аламара, что никуда не убегу. Но мне неприятно, если в мой дом войдет предатель и лжец.
