Но в прошлом году мутти позволила ей помогать на кухне, раскладывать дорогой сыр на тарелки со свежими овощами и черную икру — на узорное печенье. Относя блюда с закусками в зал, где официанты накрывали стол, Кристина была очарована красочным зрелищем, напоминавшим иллюстрации к волшебным сказкам. Звучала скрипичная музыка, искрящееся шампанское переливалось через края хрустальных бокалов. Мужчины в смокингах и женщины в длинных платьях с блестящим отливом вальсировали, словно паря над мраморным полом, как будто цветы вырвались из земли холодного зимнего сада и перенеслись в тепло ярко освещенного роскошного дома. Множество крошечных лампочек мерцали на балюстрадах и лепных украшениях, сияющие канделябры освещали богато убранные комнаты. В вестибюле возвышалась огромная, до самого потолка, ель, украшенная серебряными и золотыми шарами. Мутти приходилось неустанно напоминать дочери, что она пришла сюда работать, а не зевать по сторонам, — нечего таращить глаза, как очарованная глупышка-школьница.
И вот теперь Исаак предлагал ей стать его спутницей на самом большом празднике в городе — не сервировать бутерброды и напитки на серебряных подносах, но прийти в гости наравне со всеми этими женщинами в элегантных платьях. Его вопрос повис в воздухе, и Кристина не находила, что ему ответить. Словно подчеркивая ее замешательство, из долины внизу доносился мерный стук топора. Наконец пронзительный свисток поезда, прибывающего на станцию, вывел девушку из оцепенения.
— Ты ответишь что-нибудь? — спросил Исаак.
— Обычно мы смотрели с противоположной стороны улицы, — улыбаясь, проговорила Кристина.
— О чем ты?
— Мы наблюдали за вами. Я, моя сестра Мария и подруга Кати. Любовались, как богатые люди в красивой одежде выходят из своих автомобилей и идут на праздник, устроенный твоими родителями. Видели, как ты вместе с младшей сестрой встречал их у дверей.
— Да уж, — он закатил глаза, — я это ненавидел. Дамы вечно лезли обниматься, а мужчины трепали меня по голове, как собаку. Даже сейчас, когда я выше большинства из них, они норовят похлопать меня по плечу и приговаривают: «Молодец, хороший мальчик» или «Весь в отца, весь в отца».
— Но ты был неотразим в смокинге. Кати и Мария тоже так считали. А маленькая Габриелла — один в один твоя мама: такие же каштановые волосы и черные глаза.
— Но нынче меня избавили от этой обязанности. К тому же Габриелла с радостью станет встречать приезжающих одна. Она любит быть в центре внимания, — к удивлению Кристины, его лицо внезапно омрачилось. — Боюсь, однако, на сей раз гостей будет меньше, чем обычно.
