До сегодняшнего дня.
После внезапного появления Исаака на пороге ее дома она словно обнаружила разгадку карты спрятанных сокровищ или развилку на знакомой дороге. Свежий осенний ветер принес ясное ощущение наступающих перемен.
Не в силах усидеть на месте, она вскочила со скамьи и сорвала с ветки ближайшего дерева два блестящих яблока. Исаак тоже встал, и Кристина бросила ему одно из них. Юноша схватил аппетитный плод и сунул его в карман. Потом двинулся к ней, и она побежала вдоль рядов яблонь, придерживая длинные полы пальто.
Исаак с победным криком догнал ее, схватил за талию и стал кружить над землей, вращая снова и снова, будто она была легкой как пушинка. Испуганные овцы бросились врассыпную, а затем, тяжело дыша и настороженно глядя на людей, сбились в кучу под дубом на краю сада. Наконец Исаак перестал крутиться. Кристина смеялась и пыталась вырваться, но он не отпускал. Когда она прекратила сопротивляться, он поставил ее на землю, крепко держа, пока она твердо не встала на ноги. Она заглянула ему в глаза; в груди ее пылал пожар, колени дрожали. Он завел ее руки ей за спину и сильнее прижал девушку к себе. Вдыхая его особенный, опьяняющий запах — свежей древесины, пряного мыла и сосны — и чувствуя на своих губах его теплое дыхание, она замерла в предвкушении.
— Мне не нужна Луиза, — прошептал Исаак. — Я отношусь к ней как к младшей сестре. К тому же она слишком любит селедку. От нее даже начинает попахивать рыбой, — он улыбнулся Кристине, и та опустила глаза.
— Но я тебе не ровня, — тихо проговорила она. — Мама говорит…
Исаак поднял ей подбородок и прижал палец к ее губам:
— Не имеет значения.
Но Кристина знала, что очень даже имеет. Возможно, не для нее и не для него, но рано или поздно неравенство даст о себе знать. Мать предостерегала Кристину, что глупо рассчитывать на взаимность юноши из обеспеченной семьи. Он был сыном состоятельного юриста, а она — дочерью бедного каменщика. Его мать выращивала розы и занималась благотворительностью, в то время как ее мутти мыла в доме Бауэрманов полы и стирала им одежду. Исаак двенадцать лет посещал школу и теперь учился в университете, предполагая стать врачом или юристом, он еще не решил. Сама Кристина в свое время с удовольствием ходила в школу и хорошо успевала, если только их класс не отправляли собирать поздний урожай с фермерских полей или не бросали на борьбу с колорадским жуком.
Оглядываясь назад, девушка вспоминала, как старательно училась, и усматривала в этом насмешку судьбы. Она лелеяла глупую надежду стать учительницей или медсестрой. Лишь в двенадцать лет девочка поняла, что ей не удастся даже закончить полный школьный курс. Ее родители, подобно большинству жителей города, не имели лишних десяти марок в месяц, чтобы платить за среднюю школу, а тем более — двадцати, не считая стоимости учебников, для оплаты обучения в старших классах. И она оставила мечты стать чем-то большим, чем хорошая мать и работящая жена. «Всяк сверчок знай свой шесток», — частенько говорила
