Дражайшие Роза, Кристина, Мария, Генрих, Карл, ома и опа!
Простите, что долго не писал. Мы несколько месяцев были на марше и наконец на пару дней разбили лагерь. Надеюсь, вы все пребываете в здравии и в добром расположении духа. Удалось ли вам в этом году собрать обильный урожай в саду? Как бы я хотел быть с вами дома и помогать в сборе груш и слив! Что бы я только не отдал за ломоть черного хлеба со свежим сливовым повидлом! Не забудьте напомнить герру Эртелю, что он должен вам два ящика дров за мою работу на него в прошлом году. Скажите, что они необходимы вам, чтобы благополучно пережить зиму.
Сейчас я сижу в противотанковой траншее вместе с пятьюстами товарищами. Весь день мы рыли окоп длиной полтора километра, в нем нынче и будем спать. Мы уже продвигаемся по Украине, а к зиме, как нам сказали, северные группы войск возьмут Москву. Здесь все надеются, что война закончится до наступления суровой русской зимы. Даст бог, к весне вернусь домой.
Обнимаю и целую вас всех.
Heil Hitler,
Дитрих
Мутти отдала письмо Марии, та перечитала его и передала бабушке, а ома, в свою очередь, вручила Кристине. Девушка прижала подушечку большого пальца к черному пятну в нижнем левом углу, воображая, что этот отпечаток оставил отец, когда перечитывал письмо и убирал его в конверт. Вот он сидит в окопе, вырытом в плодородной русской земле, в тысячах километров от Германии, утомленный и тоскующий по дому. Страдания из-за разлуки с любимым были знакомы Кристине так же хорошо, как голод и холод, но она не могла представить себе муку человека, оторванного от семьи и не знающего, доживет ли он до встречи с родными. Сморгнув слезы, она перечитала письмо.
Вдруг Генрих указал на французские двери и сморщил нос, как будто почуял запах гнили.
— Что это?
Все обернулись. К влажному от росы стеклу прилипли листы белой бумаги. Тотчас же вторая мятая пачка ударилась в окно повыше. Затем полдюжины листов появились невесть откуда и прилепились к стеклу в хаотичном порядке, как осенние листья, которыми раньше Кристина оклеивала окно своей комнаты. Мутти встала и открыла балконную дверь. С неба медленно опускался причудливый бумажный снегопад. Семья выскочила на улицу, и все стали ловить парящую в воздухе бумагу. Некоторые листы были пустыми, но большинство содержали какой-то текст, а иные обгорели по краям.
— Это из Хайльбронна, — сказала мутти, показывая лист бумаги. — Здесь написано «Из канцелярии бургомистра Хайльбронна».
