Кристина в ужасе ждала объяснений.
— И что, по-твоему, произошло?
— Я слышала, евреев сгоняют в гетто.
В груди у Кристины что-то надломилось.
— И что там с ними делают?
— Откуда мне знать? Но Штефан сказал, Гитлер не успокоится, пока всех их не уничтожит.
Как будто внезапно проголодавшись, Кати щедро зачерпнула подтаявший вишневый сорбет и отправила ложку в рот. Ощутив во рту холод, она поморщилась и, словно десерт был горячим, раскрыла губы, обнажая кроваво-красный язык и такого же цвета десны.
В июне в новостях исступленным голосом объявили, что Франция сдалась. Затем заиграли Horst-Wessel-Lied, нацистский гимн, и Кристина представила себе гигантский нацистский флаг на Эйфелевой башне и длинный строй немецких солдат, марширующих мимо парижских кафе. В самом начале лета люфтваффе совершили первые налеты на Лондон, в ответ Королевские военно-воздушные силы начали бомбить Берлин.
Еженощные бомбардировки германской столицы длились неделями, и, слушая нескончаемые сообщения о разрушенных домах и жертвах среди населения, Кристина с ужасом думала о похороненных заживо женщинах и детях. Она содрогалась, когда люди рассказывали о стертых с лица земли жилищах и о том, как быстро огонь перебрасывается с одного здания на другое, как выгорают целые кварталы, словно стог сухого сена от брошенной спички.
Летом все больше мужчин стали призывать на фронт. По темной пелене страха и гнетущей тревоги на лицах женщин Кристина безошибочно определяла, чьи мужья и сыновья ушли на войну.
В начале осени Генрих и Карл сказали родителям, что в школу велели приносить металлический лом и куски угля и что учителя ведут учет, кто сколько принес. Кристина и Мария стали водить мальчиков по городу в поисках проволоки, брошенных подков, гвоздей, сломанных звеньев цепей — всего, что помогло бы братьям выполнить их норму. Но на улицах не валялось ничего лишнего, и вместо металла Генрих и Карл стали собирать окурки, чтобы вытряхнуть из них табак для дедушкиной трубки.
В прекрасный субботний день в конце сентября сестры брели позади братьев, одетыми в перчатки руками придерживая шарфы у подбородков. Несмотря на солнце, дул промозглый ветер, а по небу неслись низкие облака.
— Не тащи дрянь в рот! — закричала Кристина Карлу, который изображал, что курит сломанную сигарету, которую нашел между тротуаром и старым амбаром. Мария бросилась к брату и шлепком сбила грязный фильтр с его губ.
— Она сломана! — захныкал Карл. — Ее не курили!
