Он истопил печку, вскипятил чайник. Хотелось побыть одному и ни о чем не думать — просто отдыхать. Но в дверь постучали. Соседка передала ему почту, накопившуюся за несколько дней.
Среди газет Захар обнаружил, письма от брата и от жены. Старший брат, Валерий, писал о том, как живет и работает на далекой зимовке в Заполярье. Спрашивал, когда у Захара будет отпуск, надеясь наконец-то свидеться.
Второй конверт Ледорубов распечатал с любопытством, но без особого интереса, уже наперед зная, что может ему написать жена, хотя бы ради приличия… Обычные фразы, приветы от знакомых, а в конце — игривая приписка: не собирается ли он, «злюка», дать ей развод. Но Захар чувствовал, что Тамара едва ли сама захочет с ним разойтись. Положение замужней женщины, не обремененной никакими обязанностями, заботами, а главное — присутствием мужа, ее вполне устраивало. Если раньше он действительно ждал ее писем, то со временем стал равнодушен к ним, потеряв всякий интерес к склеиванию «разбитого горшка». Возможно, любви-то настоящей и не было, а ревность быстро иссякла. Он оказался в положении человека, находящегося в обворованной квартире: не столько жалко пропавших вещей, цена которым невелика, сколько непривычен и противен царящий повсюду беспорядок. Хотелось избавиться от неустроенности, обрести прежний покой, а вместо этого сгущалось ощущение одиночества и пустоты…
У Захара разболелась голова, тело будто налилось свинцом. Он почувствовал, что заболевает. Ночью его замучил кашель, а утром он не смог встать с постели. Жар не проходил.
Пугачев послал к Ледорубову вестового. Узнав, что друг заболел, тотчас и сам явился. Он пытался уговорить Захара немедленно отправиться в санчасть, даже санитарную машину вызвал, но Ледорубов от больничной койки наотрез отказался, ссылаясь на то, что дома поправится гораздо быстрее. Флагманский врач осмотрел Захара и, найдя у него обыкновенный грипп, разрешил отлежаться дома под присмотром соседки Нины Сергеевны, охотно вызвавшейся ухаживать за ним.
Оставив лекарства, врач уехал. Пугачев решил задержаться. Он сидел на стуле с таким виноватым видом, будто Захар заболел по его личному недосмотру. Какое-то время оба молчали.
— Вот отчего так?.. — заговорил наконец Ледорубов как бы с самим собой, отрешенно глядя в потолок. — Раньше, в молодости, я и не сомневался, что знаю женщин. Во всяком случае, мог угадывать все их уловки, хитрости. А вот с годами разучился… Становлюсь беззащитным, что ли, перед ними…
