Обычных служебных забот Ледорубову и на берегу хватало с избытком. Свой просоленный морской хлеб он даром есть не привык. Но была еще одна забота, которая с каждым днем, будто ноющая боль, все больше мешала ему спокойно жить. В душе презирая себя за то, что не может перед береговым майором выдержать свой характер, Захар однажды пошел-таки на хозяйственный двор.
Потянув за скобу, он приоткрыл тяжелую створку дверей свинарника и неловко протиснулся в помещение, шурша мокрым плащом. В ноздри ударило густым, сладковато-прокисшим запахом навоза. В деревянных закутках, которые вытянулись по обе стороны широкого асфальтированного прохода, похрюкивали и повизгивали свиньи. Захар невольно подивился тому строгому порядку, который здесь поддерживался. Деревянные перегородки выбелены, пол чисто вымыт, на стенах и на подпиравших потолок столбах аккуратно расклеены какие-то графики, таблицы.
— Интересуетесь? — услышал Захар за своей спиной чей-то хозяйски вопрошающий голос.
Ледорубов обернулся и увидел человека в распахнутом ватнике, с морщинистым загорелым лицом. Это был мичман Солодяник, который заведовал подсобным хозяйством.
— Точно так, — ответил Ледорубов, — хотел бы взглянуть на ваш транспортер.
— Желаете помочь или просто так, из любопытства? — допытывался мичман.
— Просто так на флоте лишь «козла» забивают, — отрезал Захар. — Все остальное имеет определенную цель и смысл.
— Ясно. Тогда милости прошу. — Мичман жестом пригласил пройти вперед. — А то ведь многие собирались тут помочь, да толку пока нет никакого. Так что извините…
Ледорубов заинтересованно посмотрел на Солодяника, но ничего не ответил.
Транспортер начинался с противоположной от главного входа стороны и тянулся лишь до половины помещения. Это Ледорубову сразу не понравилось. Было очевидным, что часть кормов приходилось таскать вручную.
Захар принялся сосредоточенно изучать конструкцию кормораздатчика. Мичман Солодяник ходил следом, не смея больше навязываться с расспросами.
Ледорубов вновь почувствовал себя в родной стихии. Стоило ему прикоснуться к технике, и ни о чем другом он уже не мог больше думать. В немудреном устройстве транспортера Захар разобрался без особого труда и вскоре ясно представлял себе взаимодействие едва ли не всех деталей.
Стало жарко. Он скинул плащ, расстегнул ворот.
— Прямо скажем, неразумная схема, — изрек он наконец свое заключение.
— Вот и я говорю то же самое, — сразу оживился Солодяник. Можно было подумать, что все это время они не переставая обменивались своими соображениями относительно работы транспортера. — Деньги угрохали большие, а получили старье. Разве ж это дело? День эта хреновина работает, неделю на ремонте стоит. Измучились вконец. А ведь им жрать только давай, — мичман выразительно кивнул в сторону свиней.
