. Матросы тотчас выбрасывали на берег швартовые концы и подавали трап.
Пока механизмы приводили в исходное положение и прибирали палубы, в команде неудержимо разгорались спортивные страсти. Моряки собирались отыграться за свое поражение, которое потерпели месяц назад на волейбольной площадке от матросов берегового поста. Эти спортивные схватки с переменным успехом проходили между ними всякий раз, как только тральщик ошвартовывался у здешнего пирса.
Наезженная колесами грунтовая дорога поднималась в гору, виляя в невысоком сосняке меж огромными валунами. Боцман увел команду вперед, а Семен с Захаром немного поотстали.
Пугачев был в стареньком кителе и стоптанных сапогах, отчего скорее напоминал тертого заводского работягу, чем командира тральщика. В море он не любил носить новых вещей вовсе не потому, что был по натуре скуп или экономен. Просто он привязывался к поношенным вещам, впрочем, как и к месту, где служил, как и к людям, с которыми дружил. Ему всегда было трудно, а то и невозможно менять прежние, устоявшиеся, привычки и симпатии. Похлестывая оголенным ивовым прутиком по придорожным репейникам, Семен шагал бодро и с благодушной улыбочкой, свойственной добрым людям, слушал приятеля.
— Пока мы вдвоем, давай потолкуем, как раньше: правду в глаза и чтобы не обижаться, — говорил Захар, хмурясь. Преодолевая подъем, он, как маятник, покачивался в такт шагам, подаваясь всем корпусом вперед. Тужурка на нем была «с иголочки», сорочка сияла белизной, брюки отглажены.
— Валяй, Захарище, — согласился Пугачев. — Если как раньше, то мог бы и без предисловий: сразу быка за рога, акулу за хвост…
— Ты, Семенище, удивляешься, чем это я недоволен, когда корабль, в общем, хороший и моряки толковые. Верно говорю?
— Ну, допустим.
— Так вот. А мне совсем не по душе, что вы все спокойно живете. И ты знаешь, мне кажется, моряки лепят себя по твоему подобию. Это от тебя по всему экипажу расходятся какие-то усыпляющие флюиды.
Захар с вызовом посмотрел на друга, ожидая, что тот наконец-то рассердится. Но Семен лишь загадочно усмехнулся, как бы не принимая глубоко к сердцу обидные слова.
— Ничего так не хотел бы, как отоспаться, — признался он. — За время ремонта здорово устал. Работы было невпроворот. А если говорить по существу, то наша команда выглядит более спокойной, уверенной в себе, нежели сонной. Спокойствие, как известно, удел сильных — признак больших, еще не раскрытых возможностей. А благодушие, успокоенность я и сам не люблю. На месте мы не стоим. Это уж поверь.
