— Теперь топаем в машину?
— «Топаем». — Захар с явной иронией повторил покоробившее его слово.
Когда они, спустившись в машинное отделение, остались наедине, Захар сказал:
— Давайте, Александр Степанович, условимся раз и навсегда: при подчиненных вы обращаетесь ко мне официально, в крайнем случае — по имени и отчеству. Тет-а-тет можете меня называть кем угодно!
— У нас так принято, — смутившись, начал оправдываться Зубцов. — В этом нет ничего такого…
— Простите, — перебил его Ледорубов. — Я вас прошу правильно понять меня. От этого зависит элементарный порядок на корабле. Неужели не ясно?
— Добро, — хмуро ответил механик. — Можно как вы сказали, официально…
Выйдя на палубу, Захар пожалел, что для столь щепетильного объяснения с механиком выбрал не совсем подходящий тон, и все-таки остался доволен тем, что отношения между ними прояснились.
Первое время Ледорубов был особенно придирчив и неутомимо деятелен. Обойдя корабельные посты, он составил собственное мнение едва ли не о каждом человеке в их команде. Захар чувствовал, что моряки относятся к нему настороженно. Видимо, далеко не всем пришлась по душе та въедливая требовательность, с какой новый помощник взялся за дело. Но Захар и не ставил целью сразу понравиться всем.
«Авторитет помощника командира, — размышлял он, — начинает создаваться прежде всего с утверждения его личности. Пусть моряки везде и во всем чувствуют мой глаз и мою руку. А уважение придет со временем».
Однажды Захар попросил писаря принести ему текущую документацию за последние три года и на целый день уединился в своей каюте. Он переворошил целую кипу всевозможных приказов, актов, решений и обязательств, прежде чем в его голове укрепилась вполне реальная идея — помочь Семену Пугачеву вывести корабль на первое место по бригаде по всем показателям. Собственно, такую же цель ставили перед собой экипажи и других тральщиков. Ледорубов, разумеется, это знал. Однако, перелистывая папки с документами и припоминая разговоры с людьми, он ясно представлял себе не только сегодняшний день, но и ближайшую перспективу, еще не реализованные возможности экипажа.
«Занимать второе место по бригаде вроде бы и неплохо, — размышлял Захар. — Но три года не двигаться с этой мертвой точки — подозрительно… Тут есть над чем помозговать…»
Его просто выводило из себя, что он не может предложить ничего конкретного. Здешняя корабельная жизнь с виду представлялась ему чем-то вроде хорошо отлаженного часового механизма, который вполне допустимо отстает за сутки на несколько секунд. Он же оказался в роли того мастера, который не понимал, как улучшить работу механизма, заставить пойти его чуточку быстрее. Конечно, как и во всяком флотском коллективе, здесь принимались решения и обязательства, чтобы выйти в передовые. Моряки, безусловно, старались все намеченное выполнить. От него же, Захара Ледорубова, требовалось придать всей работе новый импульс, сообщить ей новое ускорение.
