Постепенно я успокоилась и даже заскучала. Тино-фей спал, под матовой крышкой капсулы было видно его спокойное лицо, а остальное скрыто простыней. Мань-ял, кстати, сопровождавший меня сюда, куда-то запропастился, а то бы я и компании этого делового, психологически подкованного обольстителя была рада, чтобы не сидеть в полной тишине, один на один со своими мыслями, в которые иногда лез Мегамозг. Поэтому, когда раздался сигнал коммуникатора, я вздрогнула и обрадовалась входящему вызову от Ульянки. Так просто, а будто вернулась домой, на Землю. Жаль, это лишь мимолетная иллюзия, но и она подарила толику приятной ностальгии.
— Ира! — радостно воскликнула подруга, увидев меня.
Я сипло всхлипнула и ласково погладила по экрану кончиками пальцев, обводя ее лицо:
— Уля, ты жива! Я за вас так испугалась, ты не представляешь…
— Это ты не представляешь, как я за тебя перепугалась! — сквозь слезы радости заголосила Ульянка. — Когда эти черные космические ниндзя тебя уволокли, думала, все — не увижу больше! Пропала моя единственная и любимая подруга! Обездолили меня окончательно, осиротили…
С улыбкой вытирая слезы, я нервно хихикнула:
— Да что я-то? Я жива-здорова! Мне даже обещали полную безопасность и защиту. А вот вы… Ульяна, ты такая молодец, у меня слов нет! Я тобой горжусь! Настоящая боевая подруга! Мы видели, как ты защищала женщин и детей, как помогала им.
— Ой, ну скажешь тоже… — Улькины щеки залило румянцем смущения. — Что я там делала такого… Вот ты — молодец. Подмогу отправила. Если бы не феранцы…
По дернувшемуся экрану Улькиного коммуникатора стало понятно: представив кошмарные перспективы, подруга содрогнулась.
А я вспомнила, о чем думала во время боя, и горько всхлипнула:
— Я… я такая дрянь! — Со мной началась истерика. Я зажмурилась на миг, вытерла слезы и призналась: — Мне так стыдно, Улечка. Ужас.
— Что ты несешь, Ир? Что случилось? — испугалась Уля.
Я мотнула головой, мне было стыдно, но нестерпимо хотелось выговориться:
— Когда увидела, как укагиранцы женщин крали, то… радовалась. Понимаешь, я испытала дикое облегчение и радость, что среди них нет тебя. Не страх и сочувствие, что наших женщин взяли в плен, мучить будут, а облегчение, что не тебя. Переживала только за тебя, а не за всех наших. А сейчас это сводит с ума…
— Потому что боялась больше всех за меня? — опешила Ульянка.
— Да, переживала только за тебя и Глеба еще. Я эгоистка, беспокоилась только за тех, кто дорог моему сердцу. Я радовалась, что там другие, а не ты, понимаешь? А ведь те женщины тоже свои, живые, разумные, добрые и… свои! Это убивает морально. Какое-то выборочное сочувствие. И особенно добивает, что наших украденных несчастных девчонок не спасти. Ведь это очевидно, когда столько монстров, а нас… всего ничего. Понимаешь? Их там будут истязать, убивать, а я радовалась, что среди них нет тебя…
