Что касается немецкого сообщения о смерти Гостомысла, то оно совершенно очевидно связано не с Ладогой, до которой немецкому хронисту не должно было быть никакого дела — в отличие от событий под боком, у славян полабских. Потому можно с достаточно долей вероятности предположить, что наш, «отечественный», Гостомысл потому и появился в наших источниках, что их авторы каким-то образом привязали западнославянские волнения и их действующих лиц к нашим.
А дальше и происходит знаменитый призыв варягов. Только сначала…
862 или 866
В Славянской земле собираются старейшины от славян, кривичей, веси и решают для прекращения усобицы призвать к себе князя со стороны — «или от нас, или от Казар, или от Полян, или от Дунайчев, или от Варяг». В итоге славянское посольство отправляется именно к варягам.
867
Гражданская война и призвание князей по Никоновской летописи.
Собственно, такое совещание и такой призыв легко можно себе представить. В условиях голода и разрухи, да к тому же наверняка ещё продолжающейся войны с норманнами очевидное действие любого хозяйствующего субъекта — придержать материальные ценности либо для собственного потребления, либо для спекуляции. Ответное действие неимущего субъекта — отнять эти материальные ценности. Когда, условно говоря, «боярам» начали головы резать и амбары грабить, они не могли не обратиться за охраной и обороной к любой внятной вооружённой полицейской силе.
При этом невозможно поспорить и с той частью нашей летописи, которая указывает на межнациональные столкновения. Это нам, сегодняшним, также хорошо известно — как при первых же материальных трудностях в условиях отсутствия твёрдой власти тут же начинается сепаратизм. Хотя бы по той причине, что сепаратистские лидеры тоже хотят жить богато и потому стремятся отнять долю у старых «олигархов».
Не исключено, что Ладога пыталась вооружённой силой образумить «бывшие республики СССР» (взялась же откуда-то легенда о военном вожде Вадиме Храбром). Но провальность таких попыток была очевидной. Варяги запирали им путь на Балтику, кривичи — на юг, меря — на Волгу, к возможно не затронутым войной (и голодом) местам. Это более чем логичная реконструкция, ибо и позднее Суздаль не раз держал Новгород за горло закрытием «низового» подвоза.
Так что для «старейшин» — или для управляемого ими веча — единственно логичным шагом было послать за внешней полицейской силой. Возможно, старейшины при этом никакой политической власти ей отдавать и не собирались. Но не просчитали, что «у кого винтовка — у того и власть».
