И начальной Руси вообще.
В этом — и её политический смысл. Необходима становится власть, которая в состоянии обеспечить возможность обмена пушнины на орудия или предметы роскоши и защитить этот обмен.
Вспомним: даже Торольв с лопарями не мог себе позволить просто отобрать всё. Ибо понимали находники: вот, скажем, налетел ты на поселение, отнял бунд шкурок. А дальше что? А дальше все другие охотники и торговцы товар от тебя попрятали. И остался ты в дураках.
Но одно дело — оленевод северный. От него и нужно-то всего — мехов красивых, чтобы король порадовался. А на Востоке? На Руси? Где тебе нужно несравнимо больше — и мехов, и кораблей речных, и прохода через волоки, и прочих услуг транзитного и инфраструктурного характера? Здесь услуги местных носят такой характер, что не больно-то их отнимешь, услуги те. Скажем, того же лоцмана для прохода по волховским мелям ты уже не найдёшь, ежели перед тем кого обидел из его братии.
Впрочем, жизнь есть сосуществование взаимно зависимых белковых тел. А потому после пары неизбежных инцидентов взаимоприемлемый модус вивенди обязан был найтись. То есть новички этого транзита наверняка пытались — и не раз — прощупать местное население на податливость к насилию. Отсюда, скорее всего, и это настороженно-враждебное отношение к варягам, что красной нитью проходит через все рассказы о них. А вот ветераны походов за мехами и серебром наверняка вели себя цивилизованнее. И уверен: таких, знакомых, почти своих — их как-то отличали от новичков-чужаков-находников…
Итожим. Для обеспечения прохода через местные реки и волоки к местам, изобильным добычею, а от них — к местам, изобильным серебром, вначале с неизбежностью создаётся портовая инфраструктура. Тогда же у нас появляется судоремонтное и судостроительное производство. А рядом с ним с той же неизбежностью возникает инфраструктура снабженческая, обслуживающая, рекреативная. И вследствие этого появляется главное — обменная инфраструктура. Не за бесплатно же корабли дают! А это значит — обмен товара на товар или деньги, это значит — рынок, это значит — воровство и полиция.
А там — шаг и до политического прикрытия. Ибо не может эта самая инфраструктура быть заложницей настроений любого проплывающего ярла и любой подобравшейся сюда банды. Всякая питательная вещь требует пригляда…
И для этой инфраструктуры нужно место, где она разместится. Вот и возникают около волоков и порогов скандинаво-финно-кривичско-славянские торгово-финансово-охранные поселения. Как, например, у первых порогов на Волхове стоят поселение Пчева и укреплённый пункт Городище, а у вторых, соответственно, — Гостинополье и Новые Дубовики:
