Судя по археологии, именно за них, за «глазки» —
— ладожане скупали пушнину.
Так что, видимо, жители Ладоги просто переняли инновационные технологии волжских булгар и освоили затем торговлю с «глазками» в виде денег.
И как только эта торговля начала перерастать рамки натурального обмена — соболий хвостик ради стеклянных бус для жены — так и Ладога начала перерастать статус укреплённого пункта и превращаться в торгово-ремесленное поселение.
А затем, примерно в эти же годы… Хотя нет, о чём я говорю! Двадцать лет только с высоты тысячелетия кажутся ничтожным сроком. А давайте-ка вспомним нас, любимых! Сколько за это время — с 1991-го — случилось событий, реформ, дефолтов, мятежей, войн в одной лишь России? Не говоря уже о Советском Союзе и мире! А как жизнь переменилась? Магазины, машины, жилища, предприятия, пригородные территории — как многое стало другим! Так почему наши предки не могли иметь в своей истории столь же бурных перемен?
Но это — в рамке времени наших «счётов» — случится позже. А пока улучшающееся материальное положение Ладоги начинает привлекать и тех, кто также хотел бы приподняться на восточном обмене. К началу 800-х годов в городе, как мы помним, начинает всё ярче проявляться скандинавский элемент. Это еще не банды викингов, это больше торговцы и частью поселенцы… по викинги уже сделали свои первые вылазки в Европе! Их экспансия началась резко и объёмно, что говорит о некоем большом природно-социальном катаклизме, вдруг враз вытолкнувшем сотни и тысячи злых мужчин в яростный натиск на окружающий мир. Внезапный холод, вызванный им голод, вызванные им общественные эпилепсии — не знаю, сегодня судить сложно. Но факт, что 8 июня 793 года некая ватага скандинавских пиратов обрушилась на монастырь Св. Кутбсрта на острове Линдисфарн близ Британии — и с тех пор Европа покоя не знала по меньшей мере до 1066 года, когда принято отмечать официальный конец эпохи викингов битвой при Гастингсе.
И потому мы можем уверенно предполагать, что подобные залётные любители чужого добра заглядывали и на Ладогу.
Точнее, мы твердо знаем, что скандинавы постоянно делали нападения на прибрежные земли — эстов, ливов, западных финнов, куршей. Нет причин не пробовать на крепость и племена Приладожья.
Вот это и было то самое насилие, которое не могли не привнести скандинавы в здепший народнохозяйственный уклад.
Иное дело, что, возвращаясь к разговору об экономическом содержании и экономической целесообразности какого бы то ни было бизнеса в этих местах, мы снова должны отметить, что насилие само по себе здесь — неэкономично. И потому вот это слово — «тогда» — здесь имеет ключевое значение.
