— Извините, я думаю, что это именно несчастный случай. Не было у Гюльбалы никаких причин выбрасываться из окна. Есть много иных способов кончать жизнь, и этот не самый надежный, можно остаться в живых, искалечиться на всю жизнь.
— Но как вы объясните его частые перемены работы? Эти бесконечные уходы по собственному желанию, причем иногда с очень перспективной, увольнения? Никак не скажешь, что все шло у него гладко. Ни трений, ни серьезных недовольств. Это очень важно, поймите, Мамед!
— Недовольства были… Но они так мелки, что из-за них вряд ли надо было обрывать жизнь.
мелки?! ну-ну, выкладывай!
— Ну, а все же. Каков был он как социальная личность? Взгляды его на жизнь? Его гражданский облик, а?
— вот-вот! немедленно изложу!.. эх вы, не там ищете, следователь!
— ?!
— а может, и там, не знаю.
— Представьте себе, он был озабочен будущим Морского больше, чем собственными невзгодами.
— В каком смысле?
— Захламили, говорит, прекрасное наше море тоннами ржавого металла, сгубили и море, и рыбу, и никому нет дела до завтрашнего дня.
— А вы? Что же вы ему ответили?
— Я ему нарисовал картину будущего, когда на Морском иссякнет нефть. Сказал, что здесь будет не груда ржавого металла, а музей-пляж.
— А нефтяные загрязнения как?
— И он мне об этом. А я тут же сочинил о проекте моментальной очистки моря от нефтяной пленки. Мол, целый институт разрабатывает. И просто, и никаких затрат — водят, как прожектором, по поверхности моря особым лучом, и пленки как не бывало. И рыба плодится на славу: загорай, дыши, ешь осетрину на вертеле!
— И он поверил вашему розовому будущему?
— Почему бы и нет?
— А на самом деле как? Что вы сами думаете о будущем вашего Морского?
— Я же рассказал вам.
— И никаких пятен?
— Металл-то ржавеет, говорит мне Гюльбала. Увы, говорю ему, с этим трудно бороться. Но не вся труба ржавеет! То, что под водой, и то, что над водой, уберечь еще можно, но беда в том, что ржавеет та часть, которая постоянно на стыке воды и воздуха. Отлив — высыхает, прилив — мокнет. Но кто придумает лучи, тому нетрудно и эту задачу решить.
— Я слышал о вас двустишие-экспромт.
— И это вы знаете… Просто мое имя легко в рифму ложится, вот и сочинили.
— Вы сказали о невзгодах. Не зря ведь он вас ждал! Может, крах тестя?
— Не думаю.
— Я заметил, что жена Гюльбалы не очень горевала.
— Ей своего горя достаточно.
— Может, разрыв отца и матери? Он, кажется, поддерживал сторону матери.
— и писал на отца анонимку!
— ?!
