Это было указано во время речи Ллойд-Джорджа. Мне заметили, сказал он, что лучше этот билль, чем никакой, но почему приходить к такому выводу? – «Ну, а какой вывод вы делаете?» – крикнул один из депутатов, но Ллойд-Джордж покончил с вопросом небрежной репликой: «Право, не могу этого сказать в данную минуту».
В заключение он добавил: «Если авторы билля скажут, что на второе чтение его они смотрят исключительно как на принципиальное признание права голоса женщин, и если они обещают, что при новом внесения билля это будет сделано в форме, дающей Палате возможность внести любую поправку, ограничительного или расширительного характера, то в таком случае я с радостью буду голосовать за билль».
Филипп Сноуден ответил на это следующее: «Мы готовы взять билль обратно, если почтенный оратор по поручению правительства или сам премьер предоставит Палате возможность обсудить и провести через все стадии другой какой-нибудь билль о распространении избирательных прав на женщин. Если мы не можем на это рассчитывать, нам остается лишь довести настоящий билль до конца».
Правительство на все это ничего не ответило, и прения продолжались. Было произнесено тридцать девять речей, причем Асквит определенно высказал в своей речи, что употребит все свое влияние, чтобы не дать биллю стать законом. Он начал с заявления, что избирательная реформа никогда не обсуждается в ограниченной комиссии, а всегда передается для комиссионного рассмотрения всей Палатой. Он также указал, что остались невыполненными поставленные им условия, а именно, чтобы большинство женщин самым несомненным образом высказало свое желание получить избирательное право и чтобы билль по своему содержанию был вполне демократичен.
Голосование дало следующие результаты: билль оказался принятым во втором чтении большинством в 109 голосов; большинство это гораздо значительнее полученного знаменитым бюджетом Ллойд-Джорджа или резолюцией о Палате Лордов. В этом парламенте фактически ни по одному вопросу не было столь крупного большинства – 299 голосов против 190. После голосования возник вопрос, куда направить билль. Асквит сказал, что все проекты избирательной реформы должны подвергаться комиссионному рассмотрению всей Палаты; его слова повлияли при голосовании на многих искренних сторонников билля. Другие понимали, что это была злонамеренная уловка, но побоялись вызвать гнев премьера. Все антисуфражисты, разумеется, голосовали по внушению Асквита, и таким образом билль попал на обсуждение Палаты в полном ее составе.
