За несколько дней до второго чтения билля разнеслись слухи, что Ллойд-Джордж намерен выступить против него, но мы отказывались верить этому. Как неблагородно по отношению к женщинам ни вел себя во многих случаях Ллойд-Джордж, он постоянно выставлял себя убежденным сторонником избирательного права женщин, и мы не могли поверить, что в решительную минуту он обратится против нас. На Уинстона Черчилля авторы билля тоже рассчитывали, так как было известно, что он не однажды высказывал свое сочувствие его цели. Но когда начались прения, оба этих пылких суфражиста ополчились против билля. Черчилль произнес стереотипную антисуфражистскую речь, в которой заявил, что женщинам не нужно избирательное право и что у них нет особых нужд, а затем обрушился на согласительный билль на том основании, что последний дает право голоса не тем женщинам, которым, по его мнению, следует его дать. Некоторым женщинам, соглашался он, следует дать избирательное право; по его мысли, самое лучшее – избрать «несколько лучших женщин всех классов общества» в зависимости от того, насколько они обладают собственностью, или образованием, или насколько они самостоятельно зарабатывают средства к жизни. Это специальное избирательное право надо тщательно уравновесить, чтобы в целом не дать незаслуженного преимущества собственницам перед работницами». Более фантастическое предложение, к тому же наименее способное вызвать одобрение Палаты Общин, нельзя себе представить. Второе возражение Черчилля против билля заключалось в том, что он антидемократичен! Нам представлялось, что любое избирательное право демократичнее предложенной им фантастической системы.
Ллойд-Джордж начал с того, что он согласен со всем тем, что сказал Черчилль, «как убедительного, так и неубедительного». Он не остановился перед странным утверждением, будто согласительный комитет, выработавший билль, представляет собой «женский комитет, заседающий вне Палаты»; будто этот комитет не только говорит Палате, что она должна голосовать за предоставление женщинам избирательного права, но и заявляет депутатам: «вы должны голосовать именно за тот текст закона, какой мы приняли, и мы даже не намерены позволить вам обсуждать другие редакции».
Утверждения эти были, разумеется, ни на чем не основаны и расходились с действительностью. Согласительный билль был составлен мужчинами и внесен ими потому, что правительство отказалось внести от себя соответствующий законопроект. Суфражистам оставалось бы только радоваться, если бы правительство проявило готовность к более широкой постановке избирательной реформы. Но именно ввиду того, что оно вообще отказалось поставить ее на очередь, пришлось внести этот частный билль.
