Асквит осторожно отвечал, что не может самостоятельно решать в таком серьезном деле, а должен посоветоваться с товарищами по кабинету, большинство которого, он соглашался, является суфражистами. Их решение, сказал он, будет сообщено Палате Общин.
Женский социально-политический союз организовал демонстрацию сочувствия согласительному биллю, величайшую из демонстраций, когда-либо до того происходивших. Она явилась общенациональным, даже международным выступлением, в котором приняли участие все группы и организации, работающие для завоевания избирательного права для женщин; процессия тянулась бесконечной лентой сплоченных рядов, дефилируя мимо определенного пункта более полутора часов. Во главе ее шествовали шестьсот семнадцать женщин, одетых в белое и державших в руках посеребренные шесты с широкими стрелами на конце. То были женщины, отбывшие тюремное заключение за общее дело, и по всему пути процессии публика встречала их громкими приветствиями. Громадный Альберт-Холл, величайший зал Англии, хотя и был переполнен с оркестра до верхних рядов галереи, не мог вместить всех желающих. Среди общего ликования и энтузиазма лорд Литтон произнес восторженную речь, в которой с уверенностью предсказывал быстрое прохождение билля. «Женщины, – заявил он, – имеют все основания верить, что час их освобождения близок».
Действительно, назрела пора для избирательной реформы. За последние пятьдесят лет не было наиболее подходящего момента, потому что временная приостановка повседневного законодательства оставляла поле свободным для избирательной реформы. Однако премьер, спрошенный в Палате Общин, намерен ли он в ближайшее время предоставить депутатам возможность обсудить внесенный билль, дал мало обещающий ответ. Правительство, сказал Асквит, готово уделить время до окончания сессии на подробные прения и голосования во втором чтении, но не может брать на себя большего. Он откровенно признал, что лично он не желает прохождения билля, но что правительство считает необходимым, раз Палата Общин вполне определенно высказала подобное желание, предоставить ей возможность подвергнуть вопрос всестороннему рассмотрению.
Это неясное заявление было понято большинством суфражистов, печатью и вообще публикой в том смысле, что правительство готово милостиво уступить несомненному желанию Палаты провести билль. Но Женский социально-политический союз сомневался в этом. Слова Асквита были двусмысленны, и их можно было толковать различным образом. Они могли значить, что он готов принять решение большинства и дать биллю пройти через все стадии. Это, конечно, был единственный способ дать Палате возможность заняться действительным разрешением вопроса. С другой стороны, Асквит мог иметь в виду допустить обсуждение билля во всех стадиях, а затем похоронить его в комиссии. Мы опасались предательства, но так как было заявлено, что правительство наметило 11 и 12 июля для второго чтения, мы решили спокойно выжидать. 26 июля был назначен роспуск парламента на каникулы, и при благоприятном для билля голосовании оставалось еще вполне достаточно времени для проведения его через последние стадии. Обычно после второго чтения принятый билль передается в комиссию, которая работает в то время, как Палата Общин обсуждает другие меры, и таким образом для прохождения через комиссию нет нужды в особом содействии правительства. Билль возвращается в Палату, когда готов доклад комиссии – и тогда происходит третье и последнее чтение. Уже после этого билль направляется в Палату Лордов. Для всей этой процедуры требуется не больше недели. Но билль может быть после второго чтения направлен не в комиссию, а на рассмотрение всей Палаты, играющей в данном случае роль комиссии, и тогда для прохождения этой стадии необходимо, чтобы правительство уделило время для его обсуждения. В своей газете и в многочисленных речах на собраниях мы настаивали на том, чтобы депутаты голосовали за направление билля в комиссию.
