Герберт Гладстон, толстый, лысый и краснолицый, совсем не похож на своего знаменитого отца. Он вошел в загородку для свидетелей улыбаясь и самоуверенно, но его самодовольство исчезло, когда Кристабель спросила его в упор, не приказало ли правительство начальнику полиции возбудить это преследование против нас. Конечно, сейчас же вмешался судья, и Гладстон не ответил на заданный вопрос. Кристабель снова попробовала. «Не предложили ли вы мистеру Горасу Смизу вынести обвинительный приговор мисс Брэкенбери и осудить ее на 6-недельное тюремное заключение?» Этот вопрос тоже вызвал протест судьи, как и все подобного рода вопросы.
В продолжение всего допроса судья постоянно вмешивался, стараясь выручать министра из затруднительных положений; однако Кристабель в конце концов удалось, слово за слово, вытянуть у Гладстона признание, что он сказал, что женщинам никогда не удастся получить право голоса, потому что они не могут бороться за него так, как боролись мужчины.
Значительное число свидетелей подтвердило вполне спокойный и мирный характер демонстрации 13 октября, и после них Кристабель начала свою защитительную речь. Прежде всего она заявила, что настоящий процесс, говоря языком юристов, затеян «с заранее обдуманным намерением» причинить неприятность и устранить политического противника. Она утверждала, что в силу закона против нас могло быть возбуждено преследование только за «незаконное сборище», но правительство этого обвинения не предъявило, желая разбора дела в полицейском суде.
«Власти не осмеливаются перенести это дело на рассмотрение суда присяжных, – заявила она, – потому что прекрасно знают, что суд наших сограждан оправдал бы нас подобно тому, как в свое время был им оправдан Джон Бернс, обвинявшийся в деянии, более опасном для общественного спокойствия, чем то, какое совершили мы. У нас отнято право быть судимыми судом присяжных. Мы лишены также права апеллировать против приговора судьи. Этот процесс весьма заботливо инсценирован».
По поводу листка она сказала: «Мы не отрицаем, что напечатали этот листок; из нас троих никто не желает отказываться от ответственности за сделанное. Да, мы напечатали и устроили распространение листка, мы поместили в нем фразу: «Помогите суфражисткам произвести натиск на Палату Общин». Мы не считаем нужным оправдываться в этом. Хорошо известно, что мы предприняли этот шаг с целью выставить определенное требование, – а это, согласно британской конституции, мы имели полное право сделать».
