В Винчестере всего только несколько лет тому назад – ограничусь одним этим примером – произошло серьезное возмущение из-за того, что историческая пушка была перевезена с одного места города в другое. Во время происшедших беспорядков были выбиты стекла во многих окнах, уничтожено и повреждено много разного частного имущества, причинены весьма крупные убытки. Никакого преследования не было возбуждено против участников беспорядков – власти, преклонившись перед общественным мнением, столь мятежно высказавшимся, вернули пушку на старое место.
Битье стекол, когда это делают англичане, рассматривается как добросовестное выражение ими своего политического настроения и убеждений. То же самое битье стекол, если это делают англичанки, преследуется как преступление. Вынося мистрисс Лей и мистрисс Нью приговор – 2 месяца тюрьмы в первом разряде – судья весьма резко порицал их и заявил, что подобные вещи не должны повторяться. Обвиняемые, разумеется, возразили ему, что это обязательно будет повторяться. Мистрисс Лей сказала: «Нам не остается ничего другого, как отвечать возмущением на угнетение и, если окажется необходимым, прибегнуть к еще более решительным мерам. Борьба будет продолжаться».
Лето 1908 года у всех в памяти как одно из самых знойных, какие только знала наша страна. Наши узницы в Холлоуэй страшно страдали, некоторые из них серьезно заболели из-за жары, плохого воздуха и жалкой пищи. Мы, усердно работавшие все лето, тоже страдали, но в меньшей степени. Большим облегчением явились наступившие прохладные осенние дни, и с новыми силами мы стали готовиться к открытию Парламента, предстоящему 12 октября. Снова решили мы послать депутацию к премьеру, и снова пригласили мы население принять участие в демонстрации. Мы напечатали тысячи маленьких листков с надписью: «Мужчины и женщины! Помогите суфражисткам произвести натиск на Палату Общин во вторник 18 октября в 7½ ч. вечера».
В воскресенье 11 октября мы устроили большой митинг в Трафальгар-Сквере, причем Кристабель, мистрисс Драммонд и я говорили с плит памятника Нельсона. Ллойд-Джордж, как мы потом узнали, был в числе слушателей. Полиция присутствовала на митинге, усердно записывая отдельные места наших речей. Мы не могли не заметить, что полиция тщательно следила за нами, следуя по пятам и всякими способами обнаруживая, что ей приказано наблюдать зa всеми нашими движениями. Наконец, гроза разразилась в полдень 12 октября, когда Кристабель, мистрисс Драммонд и мне вручили каждой по официальной бумаге, гласившей следующее: «Полицейским комиссаром сообщено сегодня, что вы в октябре месяце текущего 1908 года оказались виновны в действии, способном вызвать нарушение общественного порядка, а именно, составив или поручив составить, опубликовав или поручив опубликовать некоторый листок, приглашающий и возбуждающий публику совершить некоторый неправомерный и незаконный акт, а именно воздействовать на Палату Общин в 7½ ч. веч. 13 октября сего года».
