Обратившись затем к своей защите, я указала суду, что серьезным является такое положение вещей, когда значительное количество достойных уважения и воспитанных в уважении к закону людей, людей безукоризненной жизни, доходят до того, что начинают презирать закон, приходят к убеждению в своем праве нарушать его. «Правительство покоится на признании закона, на уважении к нему, и я серьезно говорю вам, милорд и господа присяжные, что женщины интеллигентные, женщины хорошего воспитания и безупречной жизни уже много лет как перестали уважать законы нашей страны. Это несомненный факт, и когда вы подумаете об отношении этих законов к женщинам, вы не станете ему удивляться».
С некоторой подробностью я обозрела эти законы, в силу которых судьи могли отправить меня, в случае признания виновной, на 14 лет в тюрьму, тогда как максимальное наказание за преступления самого возмутительного свойства против девочек и молоденьких девушек определялось ими только в размере двухлетнего тюремного заключения. Законы о наследовании, о разводе, об опеке над детьми, скандально несправедливые по отношению к женщинам, я бегло очертила и прибавила, что не только эти и другие законы, но и применение их так далеки от справедливости, что женщины почувствовали, что они должны быть допущены к оздоровлению всего положения.
«Свыше тысячи женщин – продолжала я, – очутились в тюрьме во время нашей агитации, отбыли свое тюремное заключение и вышли из тюрем с расстроенным здоровьем, ослабевшие физически, но бодрые духом. Я явилась сюда на суд прямо от постели моей дочери, вернувшейся из Холлоуэйской тюрьмы, куда она была запрятана на два месяца за разбитие вместе с четырьмя другими женщинами маленького стекла. Она объявила в тюрьме голодовку. В течение более пяти недель она подвергалась ужасной пытке насильственного кормления и вышла из тюрьмы, потеряв в своем весе свыше 25 фунтов. Она так слаба, что не может подняться с постели. И я должна сказать вам, господа, что таково именно наказание, какому вы подвергнете меня и всякую другую женщину, которая может предстать пред вами. Я спрашиваю вас, намерены ли вы посылать бесчисленное количество женщин в тюрьму, намерены ли увековечить такое положение вещей, потому что это неизбежно последует за осуждением. В этом не может быть ни малейшего сомнения. Я полагаю, настоящий процесс достаточно дал вам материала, чтобы привести к убеждению, что мы не принадлежим к числу женщин, домогающихся известности. Этой последней, Бог свидетель, мы могли бы достичь гораздо более дешевой ценой, если бы искали ее. Мы представляем собой женщин, убежденных, справедливо или несправедливо, что это единственное средство приобрести силу, необходимую для изменения условий, абсолютно невыносимых для нас. Совсем недавно один лондонский священник заявил, что 60 % замужних женщин его прихода самостоятельно зарабатывают средства к жизни, содержа своих мужей и детей. Если вы подумаете о заработке, получаемом женщинами, если подумаете, что это значит для будущего молодого поколения нашей страны, вы, я уверена, отнесетесь к этому вопросу очень и очень серьезно. Только сегодня я получила несомненные сведения, что здесь, в нашей стране, в этом самом Лондоне существует правильно организованная и систематическая торговля не только взрослыми женщинами, но и маленькими детьми; что их продают, заманивают и что их подготовляют и научают служить порочным удовольствиям определенного сорта лиц.
