К грядущему триумфу | страница 8

— И вы ни на мгновение не верите, что они бросают вызов Божьей воле, — возразил Этроуз. — Сомневаюсь, что вы когда-либо в это верили. И даже если однажды это случилось, вы давно перестали в это верить.

Ответный удар сейджина лежал между ними, стальной вызов, который Тирск отказался принять. Он только пристально посмотрел на другого мужчину, не признавая обвинение… или отрицая его.

— Милорд, как я уже сказал, время поджимает, вам нужно прочитать письмо и написать еще одно, а мне еще предстоит пройти долгий путь сегодня вечером, поэтому я буду краток. Кэйлеб и Шарлиэн не выдвигают никаких требований в обмен на безопасность вашей семьи. И они полностью понимают, что вы не только были воспитаны сыном Матери-Церкви, но и что вы серьезно относитесь к своим клятвам короне Долара и своим обязанностям перед флотом, которым командуете. У человека чести нет выбора по этому поводу… если только против него не будет использован еще больший долг, еще большая ответственность. Эта более глубокая ответственность теперь снята с вас, но ни Кэйлеб, ни Шарлиэн не ожидают, что вы будете действовать вопреки тому, что, по вашему мнению, является наилучшими интересами вашего королевства и вашей собственной души. Если бы они попытались заставить вас, они были бы ничем не лучше храмовой четверки, и поскольку они отказываются быть таковыми, они послали меня вместо этого преподнести вам самый смертоносный подарок из всех.

Его спокойный взгляд встретился с взглядом Тирска в свете лампы.

— Свобода, мой господин. Это подарок Чариса вам. Свобода делать то, что вы считаете правильным… какими бы ни были последствия.

— Дерьмо, — сказал лейтенант Климинт Харлис с большой точностью и чувством, когда подобрал руки под себя и оттолкнулся от грязи по колено, которая только что стянула сапог с его правой ноги.

— Становится немного трудновато, сэр, — сочувственно сказал Джиффри Тиллитсин, сержант его взвода, и пробрался сквозь густую, коварную кашу, чтобы протянуть руку помощи.

Харлис выплюнул отвратительный на вкус комок грязи и распрямился, когда Тиллитсин наполовину поднял его на ноги. Пальцы на его ноге без обуви съежились, когда их окутала холодная мокрая грязь, и еще больше склизкой грязи он стер с лица, когда сержант наклонился, чтобы сунуть руку во вспененное болото, где исчез сапог. Тиллитсин минуту или две шарил кругом, затем удовлетворенно хмыкнул, найдя его. Потребовались обе руки и вся его сила, чтобы вытащить сапог из глубокой выбоины, скрытой морем грязи, но в конце концов ему это удалось. Затем он перевернул его, выливая прерывистым, густым потоком похожее на кашу содержимое. Поток уменьшился до тонкой струйки, и он крепко встряхнул обувку, прежде чем передать ее владельцу.